Кратов послушно сел. У него немного кружилась голова.
– Ты, Костя, будто Казанова какой, – промолвил Ертаулов с усмешкой. – Понимаю, девушка примечательная, но нельзя же так меняться в лице! Потом, у тебя же, по моим сведениям, сердце занято.
– Занято? – переспросил Костя. – Кем? Что ты имеешь в виду?
– Ну, ну, – сказал Стас увещевающе. – Весь курс вот уже пять лет с волнением следит за развитием твоего романа с некой рыжекудрой чаровницей…
Он осекся, потому что ожидал совсем не такой реакции. Кратов мог вмазать ему между глаз ответной колкостью, благо и сам Ертаулов был уязвим по многим позициям. Кратов мог до грубости резко осадить, такое за ним водилось, да в подобной ситуации он и имел на это право. Кратов мог покраснеть, что тоже походило на него, и замять разговор, что походило на него гораздо меньше. В конце концов, мог просто запулить в Стаса чем ни попадя.
Но Костя просто сидел, ссутулившись и наморщив лоб, словно не понимал, о чем шла речь.
– Ты смотри, – на всякий случай сказал Ертаулов, чрезвычайно удивленный. – Если я не туда вырулил, ты меня поправь. У меня язык, сам знаешь, впереди головы. Ты на то и Второй, чтобы Третьего притормаживать.
– Ерунда какая-то… – пробормотал Костя и тряхнул головой. – Ладно, Стас, давай-ка и впрямь за дело. Только не люблю я эти трампы! Сидишь как манекен и глядишь, как мастер кораблем ворочает. По мне лучше грузовой блимп: хоть и колымага, зато ты сам себе хозяин.
– А корабли миссий, «кормораны»? – с облегчением подхватил Ертаулов. – Защита высшего класса, гравигенераторы тянут что твоя черная дыра, сигнал-пульсаторы такие, что в Ядре слышно…
– Мечта! – застонал Костя. – Феерия! Ты пока заводи потихоньку этот паровоз Стефенсона, а я еще немного помечтаю.
2.
Как и ожидалось, инспекция корабля прошла успешно. Все управляющие системы пребывали в рабочем состоянии, охотно отзывались на внешние раздражители и готовы были с честью исполнить свой долг в полете.
– Баста, – сказал Ертаулов. – Я бы чего-нибудь съел.
– Я тоже, – сказал Костя. –
В прежние года
Не стеснялись этих слов
В песнях и стихах:
Редька, баклажан, имбирь,
Куда пойдем?
– Куда угодно. И чтобы там совершенно случайно оказалась Рашуля. Какая девушка!.. По моим расчетам, она тоже должна к этому моменту проголодаться.
– А если рядом окажется еще кто-то?
– В смысле – какой ни то ее местный ухажер? Что ж мы с тобой, не звездоходы?
– Да нет. Кто-то такой же… яркий.
– Ну и прекрасно. Двое «Сатурнов» – не один «Сатурн». А четверо – не трое. Даже если не все из них «Сатурны».
– Перед полетом не следует расслабляться.
– Это точно, – согласился Стас и вздохнул. – Хорошо, что Рашуля летит с нами, а не остается. Это был бы удар. Я бы в миг расслабился… Не будем поэтому отвлекаться на местных валькирий. Будем отвлекаться исключительно на членов нашего доблестного экипажа.
– В тебе говорит трюмный патриотизм.
– Еще бы! А в тебе ничего такого не говорит?
– Только чувство голода. И еще, пожалуй, острое желание утопить тебя в душевой. Ты хотя бы знаешь, кто такие валькирии?
– Разумеется, нет. И это не важно. Главное, что я слышал о них.
– Что, что ты о них слышал?!
– М-мм… «Полет валькирий» Вагнера. Куда-то они там летели. Слово красивое. Весомое. Я не специалист по словам. Я даже до этого дня не знал глагола «выпендриваться». А теперь знаю и буду им злоупотреблять. Ты пока еще что-нибудь подготовь из своего богатого лексического запаса.
