Все еще находясь в дверном проеме, Настя не спешила заходить. Грех отчетливо чувствовал ее страх и… поражение. Язык тела и побитый вид тому подтверждение.
Недовольно цыкнув, он мысленно взвешивал все за и против.
— Зачем ты мне? Зачем мне тебя прощать? Зачем тебе это мое «прощаю»? — посыпались вопросы, от которых Настя невольно пошатнулась.
— Я… ну, мне нужно знать, что ты меня простил, — замялась она.
— К Милене ты тоже так ходишь? — с прищуром спросил Грех.
При упоминании Милы у Насти подкосились ноги. Захотело срочно сесть и воды. Холодной.
— Я с ней еще не говорила, — прохрипела девушка. Сложив руки на груди, она невербально закрылась от него.
— Зато ко мне ходишь как на работу! — зло отозвался Максим.
— Мы сейчас опять поругаемся, — как можно спокойнее сказала Настя, но голос предательски дрогнул. Не могла она позволить себе такой роскоши. Без его прощения она сегодня не уйдет.
— Отвечай давай, Буренка, нафиг тебе это? — настаивал Грех.
«Виктор ему сообщил? Может, сказать? А вдруг я не должна говорить про разговор с Виктором?» — хмурилась Настя.
— Ну? — повысил голос Макс.
Это «ну» стало последней каплей. Усталость, события минувших дней, проблемы с работой и отсутствие возможности платить ипотеку прорвали дамбу ее терпения и самообладания.
— Виктор! — Рявкнула Настя, в глаза стояли слезы, ее всю трусило. — Он сказал, пока ты меня не простишь, я не смогу найти работу. Меня тупо никто не берет! Все из-за этого тупого поступка! Я не хотела тебя убивать! Не хо-те-ла, доволен? Не знала я, что Марго такая сука и способна на подобное! Я доверчивая дура. Так тебе понятней? И теперь меня даже в столовку посуду мыть не берут. Мне нечем платить за эту долбаную ипотеку!
Отчетливо понимая, что наговорила лишнего, Настя закрыла мокрые от слез глаза. Когда именно она начала плакать, не помнила. К боли во всем теле добавилась дикая дрожь. Ее трясло как при лихорадке.
«Все, это конец». Она громко всхлипнула.
Сколько Настя так простояла, она не знала. Громко вдыхая воздух через нос, пыталась унять панику и дрожь. Подбородок все еще дрожал, а слезы не хотели останавливаться. В горле застрял комок из-за всего, что она наговорила Греху.
— Старый козел, — еле слышно, шепотом произнес Макс, наблюдая, как в его кухне рыдает Буренка.
Достав стакан, быстро наполнил его водой и поставил на стол ближе к Насте. При виде ее, такой беззащитной, в груди начинало невольно ныть. Любые проявления чувств Макс всегда давил. Запрещал себе такую роскошь как эмоции. Но с Буренкой все ломалось. Ладони зудели от желания прикоснуться к ней. Выждав еще немного, он все же подошел ближе.
— Успокойся, — прозвучало, к удивлению, спокойно. — Сядь, — приказал Макс.
Не смея перечить, Настя покорно мотнула головой и опустилась на стул. Стакан с водой пришлось брать двумя руками.
— С-спасибо, — прошептала. Ее все еще потряхивало.
Все это время Макс думал. Эта бредовая идея не покидала его голову три дня. Три долбаных дня он смаковал на кончике языка свой коварный план.
— Я не собираюсь тебя прощать лишь из-за того, что ты тут залила все своими слезами, понятно? — Максим склонил набок голову и внимательно наблюдал, как закивала Буренка. — Но… — тяжело выдохнул.
— Что? — тихо переспросила девушка, поднимая на него свои чистые от слез глаза, в которых мелькнул огонек надежды.
— Станешь моей домашней рабыней. Успокойся, Буренка. Будешь готовить, убирать, водичку мне носить, стирать, короче, все это дерьмо, что делают гувернантки.
