– Нужно сделать новую лестницу перед дверью и покрасить дровяной сарай, – говорит отец. – У меня одного это заняло бы целую неделю, но вдвоем мы управимся в два счета, верно?
Бёрье кивает.
– Есть хочешь?
Бёрье трясет головой, потому что не осмеливается заговорить. Все это настолько странно, что, кажется, он вот-вот заплачет. Не потому, что плохо, а от огромного чувства, которое не в силах объяснить.
Бёрье внимательно оглядывается. Солнце вот-вот скроется в тихой реке. На берегу возле леса лежит перевернутая вверх дном лодка. Причальный мостик поднят – знак того, что лето только началось.
– Пойдем рыбачить, – предлагает отец и показывает на воду: – Смотри, как играет.
Бёрье видит на воде расходящиеся круги, как от брошенного камня.
В лодку набралось немного воды, но это не опасно. Рыбачат в тишине. Все, что слышно, – осторожные, приглушенные звуки. Свист лески, плеск поплавка, приглушенное жужжание спиннинга, когда крутишь ручку. Вон нырнул какой-то зверек – похоже, полевка. Пронзительно закричала птица.
– Канюк, – говорит отец.
Весь улов – два окуня и форель. У отца в рюкзаке соль и упаковка простокваши. Они разводят костер на берегу. Жарят рыбу и едят руками. Простоквашу разливают в пластиковые стаканы. Отец топит баню. Пока она разогревается, можно подремать у костра.
Потом они парятся. Бёрье сидит на нижнем ярусе, отец наверху. Охлаждаются в реке. Бёрье хорошо ныряет и может долго плавать под водой.
– Ninku saukko, – говорит отец и переводит на шведский: – Как выдра.
* * *
Потом они боксируют на берегу. Бёрье давно пора спать, но это не имеет никакого значения. Ночи светлые, и отец сказал, что на этой неделе они будут спать, только когда устанут.
Отец – хороший боксер, но удар в глаз поставил крест на его спортивной карьере.
– Правый хук, – учит он Бёрье, – ты должен быть к нему готов. Иначе у тебя нет шансов.
И выставляет большие ладони, чтобы Бёрье в них бил.
– Джеб в голову, – говорит отец. – Противник выходит из гарда[13], и ты наносишь удар прямо ему по корпусу. Второй удар всегда опаснее, потому что застает врасплох. Дыши. Если не будешь дышать как следует, быстро устанешь. В кровь должен поступать кислород… И гард, помни про гард… Постой, что ты делаешь?.. Джеб – и удар в нижнее ребро. Вот… Молодец… Отлично!
– Давай еще! – кричит Бёрье, когда отец спрашивает, не устал ли он и не пора ли в самом деле идти спать.
Они отрабатывают уходы от ударов. Быстрый поворот головы – вправо-влево.
– Гард! – кричит отец.
И вдруг хватает Бёрье за руку – несильно, только чтобы остановить.
– Слышишь? – спрашивает он и показывает в сторону леса.
Там как будто тарахтит мотор. Звук быстро приближается.
Бёрье смотрит отцу в лицо и чувствует поднимающуюся откуда-то изнутри волну страха.
Отец переворачивает лодку.
– Сюда, – шепотом приказывает он. – Лезь – быстро. Лежи, и чтоб ни звука, слышишь? Даже двинуться не смей, пока я не приду и не скажу, что пора. Кивни, чтобы я знал, что ты меня понял.
Бёрье кивает и делает, как ему велели. Отец куда-то уходит.
Бёрье прислушивается. К дому как будто подъехала машина. Она остановилась, но мотор работает. Еще голоса – но слов Бёрье не разбирает. Только шаги. Как будто кто-то обходит вокруг дома, поднимается на крыльцо и спускается через некоторое время. Идет к реке. Останавливается возле лодки, под которой лежит Бёрье. Ботинки – чужие, не отцовские. Так близко, что Бёрье мог бы коснуться их, протянув руку.
