Грехи отцов - страница 22

Но собеседник, похоже, этого не заметил. Отчего-то он сделался мрачен, засуетился, встал. Пряча глаза, прошёлся по комнате, зачем-то переставил с места на место гранёный пузырёк с микстурой от вчерашнего эскулапа и, наконец, повернулся к Алексею.

– Скажите, Алексей Фёдорович, Фёдор Романович Ладыженский не приходится вам родственником? – Тон у князя был странный.

– Это мой отец. – Алексей нахмурился.

Князь вдруг побледнел, но глаза прятать перестал.

– А нет ли в Петербурге другого человека с таким именем? – спросил он тихо.

– Насколько я знаю, нет. – Алексей напрягся. – Что с моим отцом?

– Ваш отец был вчера арестован.

Гость облегчённо выдохнул, окаменевшее лицо его ожило.

– Как вы меня напугали… – Он взглянул на Филиппа сердито. – С чего вам пришла в голову подобная нелепица?

– Отец и мачеха обсуждали это за завтраком. – Филипп говорил тихо, резкий тон гостя почему-то не обидел его.

В лице Ладыженского вновь мелькнула тень беспокойства.

– Рассказывайте! – приказал он.

Филипп кратко изложил услышанное за столом.

– Тайная канцелярия? Комплот? Что за ерунда! Отец в жизни не интересовался политикой… – Ладыженский сел на постели. Теперь в глазах его стояла тревога.

– Быть может, он просто не рассказывал вам о своих делах?

– Да нет же! Вы не понимаете… Сие попросту невозможно! Отец – бывший офицер, он присягал государыне. Он всегда считал, что государь послан Богом. Когда государыня взошла на престол, отец был против кондиций13 – говорил, России нельзя без абсолютства14! Он не может быть заговорщиком, он прямой и честный человек! Это ошибка или чья-то злая шутка…

Филипп исподлобья следил за гостем. Тот внезапно замолчал на полуслове и, хмурясь, уставился на собеседника.

– Кажется, это не всё, что вы хотели сказать мне? – он смотрел напряжённо и вместе с тем, словно бы умоляюще.

– Три часа назад здесь был экспедитор Тайной канцелярии с двумя солдатами. И разыскивали они… вас.

С минуту Филипп и Алексей Ладыженский смотрели друг другу в глаза.

– Тогда почему я ещё здесь? – Голос Ладыженского внезапно осип.

– Так получилось, что я не успел сообщить отцу о вашем присутствии в доме. Дворня вас не видела, и, кроме меня и Данилы, про вас никто не знает…

– И… вы ничего им не сказали? – В тоне гостя послышалось удивление.

– Я хотел поговорить с вами.

– Что они сообщили?

– Ничего определённого, – Филипп вздохнул, – только то, что ищут вас. Раз вы не осведомлены о делах вашего батюшки, то вас наверняка разыскивают, как свидетеля. Вы же самый близкий ему человек…

– Я должен ехать в Петербург. – Ладыженский начал вставать. – Вы позволите воспользоваться вашим экипажем?

– Я бы рад, но моя карета ещё вчера здравствовать приказала, а отец с мачехой уже уехали в столицу. Кроме того, вам сейчас не стоит трястись по колдобинам – откроется кровотечение.

– Значит, я поеду верхом! – Гость встал, с трудом удерживая равновесие. – Свободная лошадь в ваших конюшнях, надеюсь, найдется?

Филипп видел, как побледнело его лицо, глаза будто запали, а нос заострился. Сделав пару шагов, Ладыженский вдруг пошатнулся и потерял сознание, Филипп едва успел подхватить его.

Обморок длился недолго, лишь только Филипп вместе с молчаливым хмурым Данилой переложили раненого на постель, как тот открыл глаза.

Он, было, вновь попытался подняться, но тут же бессильно откинулся на подушку, губы посерели, а на лбу выступила испарина.