По прошествии где-то пятнадцати минут ворота открыла пожилая монахиня и сразу пропустила его в главный двор. Должно быть она откуда-то сверху со стены увидела, что за воротами стоял не кто-нибудь, а сам священник, которого с нетерпением ждали они все. Пройдя в довольно большой двор с круглой мощеной булыжником площадкой, из которой кое-где пробивалась трава, он огляделся.
Вокруг него, на зеленом газоне, росли благоухающие кустарники с белыми цветами, которые полностью осыпали их, практически скрывая зеленую листву. За ними слева шла длинная стена с рядом арок, сужающихся кверху и напоминая по виду слегка скругленный треугольник. Справа находилась высокая каменная стена с маленькими окнами на двух этажах и достигала она почти шести метров в высоту, заканчиваясь покатой крышей со старой черепицей. Прямо перед ним, за площадкой, была невысокая лестница с широкими каменными ступенями, которая вела к большим двустворчатым дверям, ведущим в главное здание этого монастыря. По всем холодным стенам рос вьюнок, красиво покрывая их почти во всю длину, и весело смотрел на мир маленькими белыми, со светло-розовой окантовкой, цветками.
Монахиня, закрыв ворота, не стала долго задерживаться во внутреннем дворе и сразу повела его внутрь строения, на встречу, как он надеялся, с матерью настоятельницей. Джаред поудобнее перехватил свой мешок и прошагал по лестнице вслед за ней, войдя в большой полутемный зал, где не во всех высоких канделябрах стояли зажжённые свечи. Она провела его мимо алтаря к небольшой двери справа за ним и открыв ее, молча пропустила священника вперед, а сама осталась снаружи, плотно прикрыв за ним дверь.
Это оказалась небольшая полутемная и душная комната с тяжелым и массивным деревянным столом по центру, за которым сидела старушка в черно одеянии и покрытой головой. Вокруг нее расположились высокие стеллажи с потрёпанными книгами и скрученными пергаментами. На столе перед ней стояло два подсвечника на три зажженные свечи в окружении разложенных исписанных листов и раскрытая большая толстая книга, в которой она аккуратным почерком что-то записывала, попеременно окуная перо в рядом стоящую чернильницу. За матерью настоятельницей, под маленьким окном, висел небольшой деревянный крест.
Джаред остановился перед столом и положил свои вещи на рядом стоявший табурет. Монахиня подняла свой прищуренный взгляд и просто молча смотрела на него. Он услышал, как ее сердце забилось быстрее и уже начал немного беспокоиться, как бы старушку не хватил удар. Потом, когда молчание стало затягиваться, он проник к той в мысли и чертыхнулся про себя.
Бедная старушка просто на просто потеряла дар речи, когда сумела наконец разглядеть его в полутемной комнатушке. Глядя сейчас на статную монахиню, никто бы не догадался какие греховные мысли скользили в ее седой голове. Он конечно уже давно привык к тому, как на женщин любого возраста действует одно лишь его присутствие, но не ожидал, что точно такое же впечатление произведет и на великовозрастную невесту Христа.
Решив пожалеть мать настоятельницу, он принудительно успокоил ее и внушил полное безразличие к себе как к мужчине. Похоже ему придется еще не раз проделывать это со всеми монахинями здесь, чтобы не подорвать их веру и не ввести всех женщин во грех.
– Здравствуйте, – решил он наконец прервать молчание. – Меня прислала церковь к вам на помощь, как только архиепископ получил Ваше тревожное письмо.
