Надо сказать, во владениях Генриетты все всегда было буквально стерильно. На корабле, по-моему, никто даже не знает, блондинка она или брюнетка – никто и никогда не видел нашего шеф-кока без плотной белоснежной поварской шапочки. В точно таких же щеголяли все без исключения поварята и кухонные рабочие. Ни один волосок не может упасть на территории камбуза. Мыли и чистили здесь все по нескольку раз в день – так что на камбузе можно было хоть с пола есть, по-моему.
И тут – совершенно антисанитарная лохматая собака, собравшая на себя всю пыль из вентиляции! И даже без шапочки!
В общем, ужас Генриетты понять было можно. В целом. Но Чак, конечно, не понял. Он, споткнувшись, замер, чуть-чуть не добежав до своей цели, и обернулся на визгунью.
И этого мгновения хватило, чтобы его ноздрей достили ароматы, не замеченные сразу из-за обилия впечатлений и азарта погони за игрушкой. Чак догадался, наконец, что попал-то он в рай! Какую-то пару секунд он осмыслял открывшиеся восхитительные перспективы, распахнув от восторга пасть. В уголке его рта тут же повисла крупная капля слюны.
А вот Генриетта, напротив, захлопнула рот, клацнув зубами. И остановившимся взглядом расширенных глаз в абсолютной тишине следила, как вязкая капля, повисев и набухнув, наконец пала на пол.
Чак, забыв об игрушке и не обращая больше внимания ни на кого из людей, рванул к ближайшему раздаточному столу и высоко подпрыгнул, на лету хватая зубами с ближайшей тарелки кусок мясного стейка.
Генриетта, наконец отмерев, набрала в легкие побольше воздуха и зарычала раненым зверем.
– У-у-у-брррррррать!
Стюарды, рабочие и поварята разом кинулись ловить собаку, сталкиваясь лбами и больше мешая друг другу, чем помогая. Однако Чак, обрадовавшийся очередной игре, ловко проскальзывал у всех под ногами, забирался под столы и успевал время от времени сделать меткий прыжок, чтобы ухватить еще что-нибудь вкусненькое. Стейки и бифштексы исчезали в его пасти мгновенно.
…А вот на столы с десертами тем временем никто не обращал внимания. Все были слишком заняты на другом конце камбуза. Я же знала, в какую сторону запускать песика.
Впрочем, наглеть и долго выбирать времени, конечно, не было. Поэтому я, выскочив из-за плит и пригибаясь, торопливо ухватила какой-то узкий короб и побросала в него несколько эклеров. У стола с меренгами на мгновение приостановилась – рулеты еще не разрезали, и они лежали пока тремя длинными соблазнительными колбасками. Недолго думая, я высунулась из-под стола и смахнула в свой короб один из рулетов целиком. Пришлось, правда, его слегка завернуть и помять… ничего, я на него не любоваться буду!
А вот теперь – ходу! Я торопливо нырнула назад за плиты, а оттуда – в вентиляцию, толкая перед собой короб. И старательно прикрыла выход решеткой, не забыв защелкнуть крепления.
О Чаке я не беспокоилась: уж с корабля его не выгонят. Поймают и вернут хозяевам. Расследование покажет, что те оставляли собаку в каюте и как она оказалась на камбузе – непонятно, а значит, и предъявить им нечего. Всего лишь еще один таинственный инцидент на борту «Принцессы», в котором никто не виноват. А пес как следует развлечется и наестся от пуза вкусняшек.
…Откуда же мне было знать, что на этот раз Генриетта всерьез обидится – и нажалуется капитану!
