Шаг, второй, третий. Намертво зажатая в руке сабля направлена уже не на меня, она болтается вместе с держащей её рукой, сам франк, сделав пару шагов назад, еще не понимает, как так оно всё получилось, а я уже бью длинным клинком. Размашисто и неумело, любой фехтовальщик, особенно сам лорд Эмберхарт, меня бы просто сожрали за такой удар в дуэли, но это уже не дуэль, это казнь. Длинное лезвие, тщательно заточенное до бритвенной остроты Мао Ханом, разрубает левое колено шевалье, начисто. Не прекращая лупить по нему слабыми разрядами, я наношу второй удар, отсекая запястье руки, держащей саблю.
Затем прерываю подачу электричества и свою атаку, позволяя пораженному бретёру, от волос которого идёт дым, свалиться на траву.
– Я удовлетворен! – громко объявляю я на франкском, оглядывая окружающих. Сопровождавшие шевалье люди, переглянувшись и бросив взгляд на лыбящегося Парадина, просто разворачиваются и уходят.
– Князь, так не…, – пытается что-то сказать полицейский, но тут бретёр начинает истошно орать подраненным кроликом.
– Что-что? – делая самый внимательный вид, я неторопливо иду к майору, ловя по дороге взглядом жуткий оскал довольного как слон Парадина, – Не слышу?!
– Вы! Обязаны! Добить! – понявший всё с налёту майор в ярости. На его лице полное понимание ситуации, в которой «чумной волк» приводит на смертоубийство не свою случайную жертву, а кого-то совсем другого.
– Он назвал меня сопляком! – продолжаю клоунаду я, – Меня, князя! Как я могу потребовать удовлетворения от того, кто явно не имеет двух жизней, господин майор?! Как?!
– Смерть списывает всё, ваше сиятельство! – трясущимися руками, майор пытается выдернуть пистолет из кобуры, – Прошу вас закончить дело! Или же его закончу я!
Этого допускать нельзя. Слухи пойдут нехорошие. Они и так пойдут от того же майора, которому происходящее что так, что эдак было поперек горла, но есть те слухи, которые нам выгодны, а есть те, которые нет.
Подойдя к хрипящему шевалье почти вплотную, с большим усилием создаю короткий, но предельно мощный разряд, испепеляющий тому голову. Занавес.
///
Матвей наблюдал за расправой своего протеже над задиристым идиотом с некоторой внутренней оторопью. Кейн, этот случайный парень, с кем его свела судьба столь прихотливым образом, просто опровергал все знания гвардейца о людях, которыми Парадин обоснованно гордился. За свою не такую уж и короткую жизнь Матвей сталкивался с бандитами, ублюдками, лжецами и убийцами такое количество раз… нет, лучше просто сказать, что почти ежедневно. Попадались ему и юные психопаты, для которых воткнуть нож в спину прохожему – раз плюнуть. Таких он обычно давил сразу, походя.
Кейн же был кем-то… или чем-то совершенно другим. Опытный убийца, Парадин, увидел в действиях свежеиспеченного князя такого же убийцу как он сам. Хладнокровного, расчетливого, слегка сумасшедшего. Такого, кто сумел привлечь его внимание, как и взгляд Красовского.
Только вот ни сам Матвей, ни Красовский, не были такими в возрасте этого молодого соплежуя! Бешеными? Да! Неистовыми? Да, Парадин сполна взял от своего трудноубиваемого тела, выживая одним лишь чудом во многих своих юношеских эскападах. Атака с двумя колунами против каравана корейцев, решивших провести украдкой зелья в Голландию… и лишь потому, что молодому идиоту с жуткого перепою было лень возвращаться двадцать верст за оружием и ожидающим его отрядом. А Кубань? А суздальские красношапочники? Эх…
