- Ну, если он и узнает, то я, по крайней мере, точно буду знать, кто ему доложил, – хмыкнул я, делая глоток великолепного напитка, который огненным смерчем пронесся по пищеводу, вытесняя отвратительную пустоту.
- Ты много пьешь, Дэн. Родители будут недовольны,– Давид поморщился, глядя, как я, беру еще одну порцию алкоголя. В голове приятно зашумело.
-Да плевать я хотел на ваше недовольство, – говорю насмешливо, но в голосе сталь.- Сегодня я намереваюсь напиться в хлам. Знал бы ты, как мне осточертело, что вы лезете в мою чертову жизнь, навязывая свои стереотипы, – уже кричу, привлекая внимание гостей, глядящих на меня с неприкрытой жалостью, которую я ненавижу. И, вдруг чувствую прикосновение легкой руки к моему плечу, от чего сердце пускается в пляс, и я едва не падаю с высокого барного табурета. – О, моя дама сердца вернулась, – улыбаюсь издевательски, глядя в серьезные, разноцветными крапинками глаза. – Где ты шлялась, дорогая.? Я то подумал, грешным делом, что рыбка сорвалась с крючка.
Она молчит, смотрит на меня с отвращением и, как мне кажется жалостью, от чего сердце заполняет лютая ярость. Ненавижу, когда меня жалеют.
- Ваша мать просила помочь ей отнести подарки, – спокойно говорит Кэт, - Прости, я не знала, что ты рассердишься.
- Не думаю, что ты заслуживаешь таких эмоций с моей стороны, – зло выплевываю в милое лицо. Давид пожирает глазами покорную шлюху, которая почти плачет. В глазах застыли хрустальные слезинки. Возбуждение тугим комком свивается внизу живота. Хочется заломить ей руку за спину, и трахнуть прямо здесь, у гребаной барной стойки, на глазах у жирующей толпы. – Мы едем домой, – хриплю, не обращая внимания на брата, который с интересом наблюдает за тем, как я унижаю несчастную девчонку. Я сам себе противен.
- Да, Катя, думаю это самое правильное решение. Водитель отвезет вас домой, пока родители не заметили, как этот безобразник надрался, – ухмыляется Давид. Она смотрит на него с благодарностью. Черт, а ведь он прав, как, впрочем, и всегда.
Я беру ее за руку, и тащу к выходу из ресторана. Она не сопротивляется. Безвольно подчиняется. Внутри меня растет глухое раздражение. Она лучше меня эта дешевая блядь, я знаю, чувствую. Но поделать ничего с собой не могу. Потому что знаю, кто я на самом деле. Живу с этим всю свою жизнь.
Кэт
Ненавижу. Я ненавижу его. Больной ублюдок, считающий себя королем мира. Он спит рядом, по - хозяйски положив руку мне на бедро, а я сижу и боюсь пошевелиться. Странно, но вместе с тем, мне почему – то его жаль.
- Спаси меня, – шепчет он, сквозь сон, и вдруг, обхватив меня руками, прижимает к себе. Я чувствую запах дорогого алкоголя, жар его тела. Почему мне не хочется отстраниться? Он вдруг выныривает из своей дремы и отталкивает меня от себя, как паршивую собачонку. Лицо Дэна пересекает кривая ухмылка. Неестественная, как и вся его жизнь.
- Ну, как тебе моя семейка, Кэт? Понравилась?
- Приятные люди, – тактично отвечаю, боясь вызвать новую вспышку гнева у хозяина.
- Я не просил тебя давать оценок. Достаточно простого да или нет, – буравит меня он, ледяными глазами.
- Да, хозяин, – покорно отвечаю, умирая от желания вцепиться в наглую физиономию моего нанимателя.
- Приехали, – наконец, говорит Ден, после двадцатиминутного ледяного молчания.
Автомобиль останавливается возле циклопических размеров, особняка, украшенного белоснежными колоннами, и утопающего в буйно цветущей, сочной зелени. Дом прекрасен. Я стою, замерев от восторга, разглядывая величественное строение, пока Денис безуспешно ковыряется ключом в замке. Дверь распахивается сама, и он, потеряв равновесие, буквально падает в руки стоящей на пороге пожилой, миловидной женщины, которая с непередаваемой любовью глядит на этого хищника, в человеческом обличии.
