Практически завыла от боли, выгнувшись. Не сдержала слез и они крупными каплями покатились по щекам. Дернулась, пытаясь уйти от болезненного прикосновения и чувства оскорбления. Ей казалось, что там, внизу и внутри, все обжигает огнем. Что её клеймят, чтобы она всегда испытывала боль и помнила.
Пыталась скинуть мужчину, но у нее ничего не получалось.
Она задыхалась воздухом, упорно глядя в потолок, не желая смотреть на Иоханна.
На груди было деревянное распятие, что ей подарила Сесилия. И сейчас даже оно казалось обжигало болью. Эдита не понимала, как с ней может происходить такое, когда на её теле знак божий.
Всхлипывала и глухо завывала. Не могла понять больно физически или же морально. Точнее, что больнее.
Молилась о спасении, просила Господа, чтобы все это прекратилось, просила, чтобы Иоханн умер сейчас и мучительно. Просила, чтобы он страдал.
«Прошу-прошу-прошу, – мысленно повторяла, кусая до крови собственные губы, – пусть он страдает. Прошу, пусть захлебнётся в собственной крови. Пусть умрет и вечно горит в Аду. Кто-нибудь! Господи, не покидай меня, не покидай меня, когда ты мне так нужен».
Ей казалось, что сейчас не существует мира. Боль отступила, а Эдита где-то между мирами, где есть только она. И нет ни Бога, ни её мужа. Ей показалось, что Бог оставил её.
Она больше не кричала и не плакала. Её лицо было пусто, как лицо куклы или же мертвеца. Смотрела в потолок, не издавая ни звука.
Иоханн громко вскрикнул и прохрипел. Отпустил её руки и отодвинулся. Перевел взгляд на Эдиту, в нем была гордость. Рассматривал красные отметины на её теле, на её бедрах и талии, на её груди.
Девушка медленно перевела взгляд на лицо мужчины. Очень долго молчала, просто глядела пустым взглядом.
– Подохни, – едва слышно и хрипло сказала. Горло и губы пересохли. Казалось, её рот и дыхательные пути были полны песка, – подохни, как жалкая шавка.
Иоханн издал яростный, каркающий звук и рванул к девушке. Практически навалился на неё. Его глаза горели бешенством, а безвольный, мягкий и влажный член прижимался к животу Эдиты.
Иоханн сжал руки на её шее. Та была такой тонкой, словно её можно переломить, как тростинку.
Эдита открыла рот, стараясь сделать хотя бы глоток воздуха. Но у неё не получалось. Беззвучно открывала и закрывала рот. Цеплялась за руки мужчины. Царапала их ногтями до выступающей липкой и теплой крови.
В глазах начало темнеть, а тело наполнила слабость.
Иоханн как-то испуганно отшатнулся и в презрении вытер руки об одеяло. Скривился, глядя на жену, которая пыталась насытится воздухом. На её глаза навернулись слезы. Она кашляла и хваталась за шею, на той уже проступили следы пальцев. Эдите казалось, что воздуха слишком много и он разрывает её легкие.
– Такая шлюха, как ты не заслуживает жизни, – безразлично сказал, встав с кровати, – но я не позволю, чтобы за то, что я тебя убил, меня повесили. Ты не испортишь мне жизнь.
Он оправил одежды и вышел из комнаты. В нем не было ничего, что выдавало бы случившееся. Лишь царапины покрывающие его руки.
Эдита не знала сколько она лежала без движения. Ей чудилось, что целую вечность.
Медленно опустила ноги на пол и попыталась подняться. Но не устояла на ногах и упала на колени. Ноги, как и все тело, дрожали. Едва хватило сил подняться. Она покачиваясь подошла к большому зеркалу.
Удивленно распахнула глаза, глядя на отражение своего обнаженного тела. Не узнавала ни тело, ни лицо. В ужасе задохнулась вдохом.
