Мы попали в детский дом. Работали с пятнадцати лет, чтобы выжить. Сколько лет прошло со смерти мамы? Лет двадцать, наверное. Что изменилось с тех пор? Да почти ничего! Сейчас брат лежит в больнице овощем, а я... Я тоже не живу. По крайней мере, последние двое суток, хоть и считала себя самой счастливой девушкой в мире, которую любят и ценят, не постукивают по голове и не напоминают каждый день, что она не может иметь детей.
Поэтому я прекрасно понимаю Рамиля. Потерять такую мать — настоящая трагедия. Будь на ее месте другая женщина, я уверена, даже близко к своему сыну не подпустила бы. Мол, он оперативник (уже бывший), так ещё и успешный бизнесмен, а я детдомовская девочка, нищая, не умеющая почти ничего, кроме как работать до утра в разных ресторанах или же мыть подъезды.
Нет, я не стыдилась, но была уверена, что меня не примут, хоть Рам и уверял в обратном. Да, его мама настоящее чудо, но, увы, хорошие покидают нас быстро.
Я просыпаюсь от крика Ани. Последнее, что помню, как Рамиль сидел на кафельном полу, прислонившись спиной к стене, а я пыталась его успокоить. Он так злобно посмотрел на меня, что я отстранилась от него и села на стул. Видимо, заснула.
Странно, но на мне пиджак мужа. Когда я это надела?!
— Ты не понимаешь? Что про нас скажут, а? Ты должен развестись! — Анна шипит змеёй, я же в шоке, честное слово!
— Вы что, сговорились меня с ума свести, Ань? Мама лежит там, понимаешь? Непонятно, что будет дальше. А ты мне тут чушь несёшь! Не буду я разводиться только потому, что вы так хотите!
— То есть тебе нравится, что она под твоим лучшим другом лежит?
Ужас! Это настоящий ужас. Господи, я реально сойду с ума...
— Пошла вон отсюда, — рычит Рамиль. — Пошла вон, пока я сам тебя не вышвырнул, как Аллу!
— Не, ну круто твоя жёнушка тебя под контроль взяла...
— Аня, — Рамиль хватает локоть сестры, сжимает. — Не лезь. Моя личная жизнь — она моя. И тут я решаю, что делать, а что нет. А теперь пошла вон и чтобы близко к палате мамы не подходила. Ты поняла меня?!
Я не знаю, что думать... Мой муж уже два дня бьёт меня словами, которые хлеще пощёчины. Но в то же время затыкает рот каждому, кто вмешивается. Нет, одно дело, когда мужчина верит и защищает, а другое — когда он категорически настроен на развод, но всё равно не даёт возможности никому лезть в наши отношения. Я запуталась...
— Оу! А вот и принцесса проснулась, — тянет Анна и при этом так морщится, будто увидела что-то отвратительное.
Тут, конечно, не место для всех этих разборок, поэтому я игнорирую ее, но всё же встаю с места и иду к мужу, потому что замечаю врача, направляющегося в нашу сторону.
— Вы можете зайти к ней. Пришла в себя. Но, прошу вас, общайтесь так, чтобы она не нервничала.
— Конечно, — сдавленно отвечает Рам. — Пойдем, — взяв меня за руку, тянет к палате.
Мне кажется или Анна действительно что-то рычит себе под нос и матерится? Хотя это не столь важно...
Мы заходим в палату. Свекровь бледная, как полотно, лежит на кровати. Смотрит на нас. На меня, на Рамиля, снова на меня. Во взгляде мольба.
Муж ставит стул возле кровати и жестом приказывает мне, чтобы я села. Подходит к матери, погладив ее по голове, наклоняется и целует в лоб.
— Мам, мы к вечеру летим в Штаты. Я уже договорился. Обещаю, с тобой всё будет хорошо.
Женщина всхлипывает, на что и мои глаза наполняются влагой. Она не сводит с меня своих глаз цвета самого крепкого кофе. Я же расстраиваюсь вдвойне. Во-первых, я с ними лететь не смогу, потому что беременна. Во-вторых, пока они вернутся, сестры Рамиля сожрут меня или же закопают в какой-нибудь яме заживо.
