- Ты была несчастлива с ним? – спросил, резко меняя тему, и тут же об этом пожалел. Она вскочила, едва ли не опрокидывая тарелки. Так и продолжая сжимать в руках проклятый нож для рыбы. Попятилась.
- Нет. Что вы такое говорите? Я его люблю. И он меня любит. Я… я уже, наверное, пойду. Извините.
Приехали. Поговорили. Какой же ты придурок, Громов! Но ведь она сама сказала… Да заткнись ты уже!
Глеб отбросил вилку и с силой провел руками по лицу. Резко встал, взялся за уборку, чтобы хоть чем-то занять голову. «Я его люблю…» Вот как.
Не то, чтобы это что-то меняло.
Громов методично убрал в холодильник еду, сложил в посудомойку посуду. Две тарелки, две вилки, два ножа, а раньше всегда – один. Вернулся в кабинет, пошевелил мышкой. Наташа стояла у окна, обхватив ладонями плечи. А у него в голове снова и снова звучал её грудной голос. «Я его люблю…» И что делать с этим? Справляться как? Как этого дурочка из беды вытаскивать? Она ведь его любит…
Будто бы в ответ на его мысли, у Громова зазвонил телефон.
- Да, Мат. Что у вас?
- Нарисовался тут один… Утверждает, что друг Пахомова. Хотел в квартиру залезть. Ну, наши его и взяли.
- Что говорит?
- Молчит пока. Крутой, типа.
Глеб хмыкнул. Растер широкой ладонью шею. Знает он этих крутых. Его ребятам таких разговорить – раз плюнуть. Проблема в том, что он сам хотел присутствовать при разговоре. А уехать, оставив Наташу одну, в доме, где ей некомфортно – не мог.
- Привезите его ко мне на Виноградную через пару часиков. Поговорим.
Пара часов прошла быстро. Глеб пытался заставить себя отвлечься, но так и просидел – подглядывая за Наташей, как какой-нибудь свихнувшийся извращенец. Он хотел бы верить, что непременно бы все выключил, если бы она, к примеру, стала переодеваться. Но все же Громов бы не стал гарантировать, что смог бы. К счастью, ему не выпало возможности убедиться в собственном сумасшествии. Девушка ничего такого не делала. Она долго стояла у окна. Потом ходила по комнате. Туда-сюда, словно места себе не находила. А еще через некоторое время легла и, укрывшись с головой одеялом, провалилась в спасительный сон. Только убедившись, что она крепко спит – Глеб впустил в квартиру гостей.
На голову парню – был накинут мешок. Прямо как в голливудских блокбастерах. Глеб хмыкнул и, стащив тряпку, поймал пристальный взгляд пацана:
- Сейчас твой рот освободят от скотча, но ты будешь молчать. Понятно?
Парень злобно кивнул.
- Вот и отлично, – похвалил Глеб и резким движением снял липкую ленту. Молодой человек зашипел и выругался под нос.
- Какого черта вам надо?
Глеб усмехнулся, едва удерживая себя от желания бросить бедолаге затасканное сценаристами «вопросы здесь задаю я». Что и без слов как бы было понятно.
- Что ты делал в квартире Кирилла?
- А вам какое дело?
- Большое. От понимания данного факта зависит его жизнь, а может быть, и твоя, если вы с ним в доле.
- Вы че? Менты, что ли?
- А что, похоже? Нет, скорее я – добрая фея-крестная. У которой очень и очень мало свободного времени. Так ты разродишься? Или тебе помочь?
- Да пошел ты!
Одно резкое движение, и смельчак кулем свалился на пол, корчась, как будто в агонии. Глеб Громов мог надеть на себя брендовый костюм, но под ним все так же скрывались отточенные до автоматизма навыки. Он мог добыть любую информацию. При этом не оглядываясь на способ.
Еще одно движение – и все прекратилось. Покачиваясь и хрипло дыша, мальчишка встал. В страхе уставился на Глеба больными, прозрачными от боли глазами.
