Теперь я, как одержимый, хочу её себе.
Хочу настолько сильно, что готов на любое безумство, лишь бы вернуть в свой дом на правах любимой женщины.
Треш какой-то. Знаю. Думаю о ней, о чужом мужике в её постели, о том, как он её трахает, и нутро безжалостно кромсает ядовитой ревностью. Кишки сворачивает в узел. Кислотой заливает. Выжигает мясо до костей. В груди уже не ноет. Там, мать его, болит покруче адского перелома.
Увидел её и будто на скорости врезался в острую скалу. Привычное спокойствие вдребезги. Душа к небу…
Первую минуту думал, что спятил. Сначала глазам не поверил, а когда поймал в объятия бледную в узком свадебном платье, будь оно неладно, едва не сдох от захлестнувших эмоций.
Вспомнил всё до мельчайших деталей. Наш секс, поцелуи, её улыбку и звонкий заразительный смех. Адреналин тотчас рванул по венам. Ударил в голову безумным кайфом. Вытеснил реальность на второй план.
Как же я по ней тосковал...
Стоило сомкнуть на девочке объятия, втянуть запах мягких волос, и все мои гребаные установки по поводу неё рухнули как башни близнецы.
Не помню, как находясь рядом с ней, держал себя в руках. Как не набросился на неё. Не впился в чувственные губы, в которых отчаянно нуждался, словно в глотке свежего воздуха. Не взял стройное, сексуальное тело. Анна изменилась. Стала намного женственнее и притягательнее. Грудь, бёдра, попа, всё до одури прекрасно. Чистый запретный плод.
Всё, что я подавлял в себе на протяжении долгих лет, вырвалось наружу настоящим тайфуном. Напрочь снесло барьеры. Уничтожило неверные суждения. Обнулило сознание, пощадив лишь голые чувства.
Горю в аду и буду гореть, пока Царевна меня не простит.
Я часто задавался вопросом: если бы в тот чертов день Мэт не накрутила меня до предела, смог бы я Анну оттолкнуть? Девочка ушла, вырвав из меня часть души. Сорвалась под ливень, а я, как дебил, стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Затмение развеялось позже, когда узнал, что Аня уехала к себе на родину.
Рука автоматически тянется к мобильному. Вхожу в свой номер. Набирая Кэтрин, в памяти прокручиваю обрывки её вчерашнего разговора с Эн. Многое непонятно. Я бы сказал — ни хрена непонятно! Особенно прозвучавшая просьба Царевны. Кто такая Доминика? Почему Анна не хочет вспоминать при ней её отца? О каком отце и прошлом шла речь? Неужели за последние годы ей попадались одни дебилы? Что именно она не может простить? Кому? Есть ли у неё младшая сестрёнка? Родная, двоюродная. Неважно.
— Алло? Здравствуйте, я вас слушаю, — длинные гудки прерывает ровный голос Катарины.
Чуточку медлю, определяясь с языком. Решаю начать на русском.
— Я вас слушаю. Говорите. Кто это? Алло!
— Здравствуй, Кэт. Судя по всему, мудак-царевич, — отвечаю я.
После её протяжного «эмммм…» в трубке воцаряется молчание. Даю ей пару секунд отойти от шока. — Неужели не рада? Думал, ты меня не вспомнишь. Мама Моника передавала тебе пламенный привет. Не хочешь к нам, в Португалию? Думаю, в ближайшее время повод обязательно найдётся.
— Итан? — сглатывает и снова на какое-то время умолкает. В трубке, на заднем фоне раздаётся детский крик: «Какой Итан? Тот, который царевич?» Кэт шикает, затем начинает резко и сбивчиво тараторить: — Подожди минуту. Я тут за соседским ребёнком присматриваю. Сейчас выйду на кухню. Стоп. Откуда ты знаешь русский?
— Неважно. Лучше скажи мне, какого хрена твоя племянница в свадебном платье расхаживает по гостиничному номеру?
