Фух! Теперь могу спокойно дышать. Блондинка чуть отстраняется, смотря на меня испуганно, и тут же подбегает к зеркалу. Внимательно рассматривает себя: потекший макияж, опухшие глаза, чуть порванное платье и стрелку на чулках. Видок – то что надо.
– Насрать! – вновь выкрикивает она. – Эта ночь была лучшей в моей жизни!
И здесь наши мысли совпадают. Не одна я вспоминала минувший день с благоговением в душе.
– Софи, ты не представляешь, какой у меня был секс! Так меня еще никто не трахал, – пропевает она, плюхнувшись рядом со мной на кровать. – Он знает такие позы, которые даже в камасутре не описаны! А какой у него член! Твердый и…
– Избавь меня от подробностей, – перебиваю блондинку.
– Ну ты и сучка! Я тут душу изливаю, а ты…
И тут ее лицо меняется. Улыбка из счастливой превращается в игриво-хитрую, а взгляд тут же начинает внимательно скользить по мне. Я будто под микроскопом нахожусь. Хочется спрятаться под одеялом и не вылезать оттуда, пока Сара не прекратит свои истязания.
Понимаю, что не отделаюсь. Понимаю, что долгие восхищения по поводу «шикарного секса» больше не услышу. Потому что в этот самый момент блондинка переключилась на меня.
– Не смей прятаться! – практически приказ, прозвучавший диктаторским голосом, но я уже чувствую, что от правды не увильну. – У тебя глаза горят, как чертово адское пламя. Или что там наши писатели калякают? А, насрать! Что, с Адамсоном вчера сосалась?
– Сара! Ну какое сосалась?
– Не увиливай! Вы целовались, да?
– Да, – опять смущаюсь. Щеки горят при воспоминании о поцелуе, а губы требуют продолжения.
– А сексом занимались?
– Сара!
– Так, понятно – не дошли до этого шага, – девушка машет рукой. – И правильно! Спешить не надо. Как все прошло?
– Охренительно!
Ох, Сара, ты бы знала, как мне было хорошо тогда. Как воспоминания сладкого поцелуя, в котором мы слились с Джеком, не хотели вылетать из головы. До сих пор кадры из недавнего прошлого мелькали раз за разом. То в замедленной съемке, то в ускоренной.
Прикосновение его нежных, немного потрескавшихся губ, плавное сплетение наших языков в нежном танце, его ладонь на моем затылке, чуть прикрытые глаза цвета российского льда. Даже при одном воспоминании об этом моменте бросает в дрожь. Мы не могли остановиться, целовались несколько часов напролет. Сначала на улице, потом возле двери в нашу комнату.
И не хотели останавливаться на достигнутом…
– Красава! Надеюсь, ты не позволила лишнего?
– Это как?
– Он за задницу тебя не хватал?
И тут я долго пытаюсь вспомнить, нарушал ли Джек границы дозволенного. Опускались ли горячие ладони ниже поясницы, трогали ли грудь, которая непроизвольно терлась о его тело. И не могу вспомнить, вылетело из памяти. Но подруге отвечаю:
– Нет.
– Умничка! – довольно высказывается Сара. – Мой тебе совет: никогда не позволяй парням лишнего, это может плохо закончиться, особенно с таким, как Джек, – полностью развалившись на моей кровати, заключает подруга.
– Почему?
– Я же говорила, он – бабник.
Об этом я тоже успела подумать. Нет. Вру самой себе. Глупая сплетня напрочь вылетела из головы. Тем более в тот вечер, когда он прожигал меня взглядом на танцполе, я не могла даже подумать о его распущенности.
Только не Джек.
Только не парень, который был так нежен со мной, так внимателен. А наш поцелуй просто снес крышу. Нет! Все это сплетни. Испорченный телефон. Сарафанное радио. Можно как угодно назвать, но Джек не бабник!
