12. Глава 11
Я ухожу за скалы и приземляюсь на одном из камней у воды. Обнимаю себя, закрываю глаза и вслушиваюсь в звуки прибоя. Они успокаивают и затупляют тревогу на сердце.
— Аврора, почему ты такая тупая? — крепче сжимаю плечи. — Почему живёшь, как дура?
Искренне не понимаю, почему после разговора с Сарой, я продолжаю хотеть общения с Симоном. Даже страх перед Филиппом блекнет на фоне этого желания. Чувствую себя отчаянным наркоманом, которого подсадили на новый наркотик.
— Идиотка, — шиплю нервно, отпускаю себя и начинаю бить ладонями по лбу, в надежде выбить из головы всю дурь.
Не понимаю, как у наших родителей выросли такие абсолютно разные дочери: одна — умная и рассудительная Сара, а другая — безрассудное, глупое создание по имени Аврора. Мне стыдно за саму себя.
— Эй, — раздаётся голос Симона сзади.
Я тут же успокаиваюсь. Беру себя в руки и стараюсь унять дрожь в теле. Чувствую, как он подходит ко мне и касается моих плеч.
— Ты в порядке? — спрашивает он обеспокоенно.
Я смотрю на него и улыбаюсь краем губ, делая вид, будто ничего не происходит.
— Да, всё хорошо.
— Я вижу, — хмурит брови. — Иди ко мне.
Он подаёт мне руку и помогает встать с камня. Я спрыгиваю к нему, и мы садимся на песок у берега.
— Почему ты не хочешь ехать на водопады?
— Я ведь сказала. Мне необходимо побыть наедине с собой, — отвечаю уклончиво.
Я наблюдаю за тем, как он переплетает свои пальцы с моими, играет ими. Это заставляет всё внутри меня сходить с ума. Разум опять покидает моё тело. Как объяснить самой себе, что происходящее — плохо? Хоть и на душе безумно хорошо…
— Вчера вечером ты хотела обратного, — он ухмыляется, бросив на меня многозначный взгляд. — Дело в сестре, которая нас застукала, или в звонке от Филиппа?
Его вопрос вводит меня в ступор. Я смотрю на него испуганно, не понимая, откуда он узнал про звонок.
— Телефон Сары был у меня, когда раздался звонок. Она так побледнела и испугалась, что я сразу понял, что за Филипп ей звонит, — объясняет мне, прочитав в моих глазах немой вопрос.
— Всё в совокупности, Симон. Мне досадно, что я разочаровываю сестру своими поступками, — отвожу взгляд к океану. — Она догадывается, что между нами был интим. Злится на меня ужасно. Да я и сама злюсь, — хватаюсь одной рукой за голову. — Ну что я творю, Боже?
— Наслаждаешься жизнью, молодостью, свободой, — улыбается Симон.
— Мне не нравится, как я это делаю…
— Дело в том, — он тянется и целует меня в шею, вдыхая в себя аромат моей кожи. — Что тебе это нравится. Твои мурашки по коже от моих прикосновений говорят о том, что ты получаешь удовольствие от этого. Твоя улыбка, заразительный смех и танцы вчера вечером доказывают, что именно такая жизнь тебе по вкусу.
— Но это всё неправильно, — отвечаю сбивчиво, будто сама себя стараюсь убедить в сказанном. — Аморально.
— Что аморального в том, что происходит? Если только ты не врёшь о том, что собираешься завершить отношения с женихом… — добавляет он подозрительно.
— Нет, не вру. Но вот эти все поцелуи, свидания, секс… Сара права, я веду себя, как дешёвая… — запинаюсь, не сумев закончить свою мысль.
— Вот любите вы всё усложнять, — Симон берёт меня двумя руками за лицо и разворачивает к себе. — Чего ты боишься в наших с тобой взаимоотношениях? Давай я развею твои страхи, и мы продолжим наслаждаться обществом друг друга.
«Самый мой большой страх, что ты станешь таким же, как Филипп…» — отвечаю ему мысленно, но вслух произношу другое:
