Грэй - страница 10

Иногда добавлялась игра «нарисуй на мне что—то»: они по очереди рисовали на обнаженном торсе друг друга знаки или писали слова, а тот, на ком рисовали, должен был угадать, что это рисуют или пишут. Антон поразился тому, что Аня безошибочно угадывала, всё, что писали на ней. Даже когда он написал у нее на спине японскими иероглифами «горная деревня», Аня поняла и сказала:

– По моему… так звали героиню одного фильма… Да! Я знаю это сочетание! Ямамура!

– Что?? – изумленно произнес Антон.

– Онрё – это тоже хорошая тема в ужасах, – пояснила его пассия.

Павлинскому только оставалось, что признать свое поражение, поскольку сам он, даже с подсказками Ани ничего угадать не мог.

И наконец, устав играть, они ложились рядом на диван и начинали друг друга ласкать, целоваться и нежиться. Но полностью Аня никогда не раздевалась. Она давала себя погладить и поцеловать живот, колени или ступни и только. Когда юноша спрашивал почему, Аня объясняла это тем, что стыдится, боится боли, что у неё месячные, ещё рано и многим-многим другим…

15 марта на перемене после третьего урока, перед химией, когда Звягинцева уже хотела войти в класс, ей преградил путь самый крупный из парней 9-го «Б», Алексей Петровский и коротко объяснил:

– Среда, слышь? Дело есть для тебя.

– Какое? Ты что? Пусти меня!

– С тобой Стела хочет побалакать. Ты не против?

– А зачем?

Спустя минуту.

– Что, Среда? Думаешь вцепилась в моего парня, как мартышка, и тебя уже не отодрать? – спросила Камилла Хвостова, которую кликали Стела.

– А кто это «твой парень»?

– Она не знает? – изумленно произнесла подруга Стелы, Вера Костарева.

– Не юлонь, Среда! Ты знаешь, о ком я.

– А с чего он твой? Может, он такой же и мой?

– А с того, что будешь за ним бегать, тебя так разрисуют, что мама родная не узнает. Распишут, как индейца. Всё поняла?

– А я… – Анна запнулась, потом исправилась и ответила твердо, глядя прямо в глаза Стеле, – я может и хочу стать индейцем. Может это и есть мое. А самое главное, ты не учла, что я могу от этого только выиграть, а не проиграть.

– Это как? – изумленно спросила Камилла.

– Что ты хочешь со мной сделать? Избить меня, до полусмерти, изрезать ножом мое лицо? А знаешь, что будет потом, рассказать?

– Хм… – удивился Леха Петровский. – а это уже…

– Ты что ей поддакиваешь? – в гневе посмотрела Камилла на своего помощника, затем обратилась к Среде: – ну-ка, ты расскажи, что будет потом?

– Значит, ты изобьешь меня или разукрасишь, как индейца, так что родная мама не узнает. Так? А потом меня увидит Антон и он поймет, что я пострадала из-за него. И он тогда забудет про тебя на веки вечные и будет ходить ко мне в больницу, приносить мне цветы и фрукты, каждый день. Поняла? Он полюбит меня, и мы создадим с ним семью. Нарожаем детей и въедем в шикарную квартиру, похожую на дворец. И, может, поселимся в каком-нибудь райском уголке на Земле, а что касается тебя, тогда…

– Что-что?

– Да, тебя. То ты будешь долго сожалеть, что превратила меня в «индейца». Кусать локти за свою глупость. Свяжешься с бандитами и станешь…

– Кем?

– Сама думай, кем. И жизнь твоя кончится в нищете, где-нибудь в подворотне. А я буду смотреть на тебя и благодарить за то, что ты изрезала мне лицо ножом. Поняла? Вот, что будет.

– А… неплохо звучит, – заметил, стоявший рядом Лёха, – ценю за правдоподобие и реализм…

Камилла зашипела, сжав зубы, хотела было вцепиться в «мерзкую тварь», прямо в волосы, но…