Для достижения цели нужно напряженно работать! Вавилов постоянно пишет, как он хочет наконец начать делать дело, трудиться «как каменщик» (7 сентября 1910). Это одно из главных его желаний в первые пару лет обучения в университете. «…сидеть бы, да дело делать» (7 июля 1909). «Все мои дневники заполнены воздыханиями о работе, но ее не было, потому что не было необходимости, потому что ее загораживала ложно-работа – школа. Теперь свободен, мне только одно и можно и должно работать» (10 сентября 1909). «…мне необходимо делать, трудиться, заниматься как лошади» (18 октября 1909). «…дело не идет; математика плохо усваивается, и вместо вычислений начинаешь чертить карикатуры, бродишь без толку, а самому хочется работать. Это состояние самый опасный враг мой… Почему я всегда хочу работать, творю из работы бога? Сам не знаю почему. В работе я чувствую себя здоровым, свежим, без нее я делаюсь меланхоликом» (9 января 1910). «Мне надо, необходимо, неизбежно делать. Но я… могу помечтать, могу чуть-чуть поработать, стряпать планы, читать газеты, но мало, слишком мало дела…» (1 февраля 1910). «Нужно или еще ускорить шаг раза в три, чтобы хоть чего-нибудь достигнуть, или опять heu mihi[7] обратиться вспять. Завожу старую волынку: дай, мол, попробую первого» (20 февраля 1910). «Каждый день я собираюсь начинать, откладываю на другой день и не делаю ничего. Что делать? Не что, а просто „делать“, в этом и ответ» (26 апреля 1911).
На пути к поставленной цели стать настоящим физиком Вавилова постоянно отвлекали его неправильные увлечения – литература, поэзия, искусство. Подросток Вавилов, судя по всему, считал себя «гуманитарием» и даже, более того, философом. В интеллектуальном кружке одноклассников «диапазон вопросов был громадный: философия, литература, искусство и политика (правда, в очень умеренном виде). Но вывозить приходилось мне» ([Франк, 1991], с. 117–118). Также Вавилов с подлинной страстностью относился к живописи и архитектуре, занимался, как он сам выражается, «вопросами искусства»: «…вот уже три года, как я более или менее сильно занимаюсь этими вопросами, и главным, конечно, о сущности искусства» (12 января 1909). Многие и многие страницы дневников посвящены описанию увиденных в Италии картин, мыслям о любимых художниках (Леонардо да Винчи, Джорджоне, Пьеро делла Франческа и др.). Также Вавилов очень много читал. В дневнике часто цитируются Пушкин, Тютчев, Фет, Баратынский. Любимые писатели Вавилова – Гоголь, Гофман, Достоевский, Франс. Неоднократно упоминаются Д. С. Мережковский (1866–1941), В. С. Соловьев (1853–1900), В. В. Розанов (1856–1919). Наконец, Вавилов не только читает, но и сам пишет – стихи (подборка стихов Вавилова приведена в конце первого раздела). Он часто ходит в театр, на концерты. Именно с этой всей «белибердой» Вавилов и вступает в борьбу на пути в «настоящую науку». «Как бы хорошо сейчас освободиться от лишнего груза, приставшего за 20 лет бытия, и оставить только физику» (5 июня 1911). «Надо бросить под печку поэзию, а браться за науку» (4 сентября 1911). «…пора бы мне, может, и плюнуть совсем на картины… и даже на Италию и заняться физикой. Там единственно несомненное, важное, серьезное и святое, и интересное» (30 июня 1913). «…плюнуть на искусство и уйти совсем в науку» (14 июля 1913). «К черту искусство и прочее» (25 июля 1913). Единственное отвлечение от науки, которым Вавилов не готов пожертвовать, –
