*
Следующие дни Джафар вёл себя смирно, постоянно извинялся и пытался быть полезным во всем.
Он вернулся к тренировкам; иногда даже пытался что-то готовить на кухне и играл с Марией Семеновной в «виселицу».
Видя такое усердие, Эйзен как-то снова взял его с собой в поездку.
Выбраться пришлось далеко, в Хоринск; и по очень странному поводу.
Близился конец марта, снега таяли, птицы щебетали, и вся природа ликовала, что пережила зиму, готовилась расцвести и умножиться.
Даже давно забытый абонентский ящик в Хоринске вспомнил своего хозяина и прислал уведомление: мол, удивительно, господин Раунбергер, но на ваше странное имя во мне лежит пакет. Возьмите, мол, на всякий случай, вдруг там что ценное.
Машину – пятилетний «фокус», обычно стоявший в гараже возле Прилесья – вёл герцог. Всю дорогу Джафар бездумно глядел на окрестности и молчал, погрузившись настолько глубоко в размышления, что даже не сразу понял, что приехали.
Эйзен запарковался между зданием местной почты и полицией. Когда выходили, кругом было относительно пусто, только какой-то подвижный старичок разбивал тростью на лужах ледовые пузыри.
Унылая темноволосая девушка за стойкой выдала пакет, взяла подпись.
– Это тоже от Карины, – впервые за все время подал голос Джафар. Голос его был сиплым и замирающим; Эйзен в который раз подумал, что француженка оставила в душе механика неизгладимый след.
– Ничего себе!
Заинтригованные, они вскрыли бандероль прямо на почте. Послание содержало папку с бумагами и украшенную непонятным орнаментом серую тетрадь, а поверх всего лежало письмо от Карин Файоль.
«Уважаемый месье Раунбергер!
Если вы получите это послание, то меня, скорее всего, уже не будет в живых. Из всех моих знакомых, с кем я общалась по поводу барьеров и порталов, вы показались мне человеком наиболее порядочным и искренне заинтересованным в этой теме. Поэтому я решила передать вам все, собранное мной. Здесь самые достоверные свидетельства аномалий и странных явлений, сопровождающих появление и функционирование этих мест.
За свою жизнь я встречала много людей, сект, тайных обществ и прочих образований, близких к этой теме, но все они как наследники меня не устроили, потому что скатились в бестолковые иерархические склоки и делёж финансирования. Люди есть люди. То есть, животные. Что бы там не выдумывали впавшие в гордыню представители нашего вида, а Дарвин был прав, и божественной искры из нас удостоились лишь немногие.
Мне показалось, что вы из их числа. В любом случае, других наследников у меня нет.
С глубоким уважением, Карин Файоль.
P.S. Я знаю, Россия – огромная страна, но если когда-нибудь вам встретится некий господин Ингра, вы можете доверить ему любую роль в ваших исследованиях. Ручаюсь, ему можно доверять. Наше совместное фото прилагаю».
На фото действительно прилагались сильно молодой Джафар и элегантная дама лет сорока на фоне живописных развалин и цветущих молочаев Милля.
– А ты ничего такой был, – ухмыльнулся Эйзен. – Свеженький. Только взгляд как у новорождённого телёнка.
– Да, тогда я был моложе и лучше, – кивнул Джафар, глянув на герцога с укором.
Когда, собрав все документы обратно в пакет, они вышли из здания почты, старик с палкой, оглядевшись, подошел.
– Давненько я вас тут поджидаю, – прошамкал он, – говорили, придете… вы ведь господин Раунбергер?
– Да…
– С вами один человек поговорить хочет… за чертовщинку всякую.
