Единственные изо всех.
Говорили, что звери не проявляются, потому что это связано с землями Амерхайма, которые забирали у глав родов магию, а те отдавали ее как плату за процветание королевства. У королевской семьи силы было больше, и их звери все ещё проявляли себя, хотя уже и не имели прежней силы.
Когда-то, когда я была маленькой, я верила в это. Верила в благородных правителей. А видя проезжающийся мимо автомобиль с серебряным изображением василиска или золотой мантикорой, застывала, смотря вслед сильным мира сего с благоговейным трепетом. Так было до тех пор , пока я не выросла и не поняла, что благородные правители, отдающие свои силы за процветание простых людей, не более чем чушь.
Когда в один день родителей не стало, мы с сестрой оказались никому не нужны. Нас даже не попытались забрать в сиротский дом. Хотя первые несколько дней я жутко переживала, что меня и Юту разлучат. Отдавать неизвестным людям сестру я не собиралась. Но ни в первый день, когда мы остались одни, ни через неделю о нас даже не вспомнили. И тогда пришло понимание , что если мы с сестрой умрем от голода или холода, то об этом даже никто не узнаёт. Нас даже похоронить будет некому. А соседи, которые пока родители были живы, заглядывали к нам, чтобы одолжить денег, сейчас нас с Ютой словно и не замечали. Да и было ли какое-то дело пьяницам, пройдохам и бездельникам до двух сирот? Хорошо, что не пытались использовать нас в своих целях. Уже за это можно было их благодарить .
Тогда, потеряв родителей и боясь приюта, я об этом даже и не думала. А сейчас… Когда темные ночные улицы Хоссы стали для меня вторым домом, я знала, что двух сироток можно было очень хорошо продать или в дом утех, или какому-нибудь богатому извращенцу. Нам с Ютой, можно сказать, тогда повезло. А ещё мне повезло, когда я встретила Брома.
Он держал шайку попрошаек и мелких воришек, что работали на улицах Хоссы. По крайней мере, так я думала изначально. На самом деле он оказался гораздо более серьёзным дельцом. Но в то время как и сейчас, меня это особо не заботило. Его дела были его делами, а я могла заработать на кусок хлеба для себя и сестры. К тому же порой мы выбирались в столицу. И увидеть что-то кроме Хоссы уже было удачей. Правда, главным было не попасться стражникам и другим попрошайками. Если первые могли просто оставить на сутки за решёткой, то вторые могли и прирезать. Но мне везло. Ни первых, ни вторых, приезжая в столицу, я не встречала. А за счёт детского кукольного личика мне охотно подавали милостыню. Один раз даже та самая машина с гербом грифона остановилась напротив, и из опустившегося окна показалась рука с тяжёлым золотым кольцом и глубоким синим сапфиром в нем, опустившая в мою ладонь несколько золотых динов.
Один я сохранила как память о том, что в этом мире нет справедливости. Для грифона это была лишь монета, для меня еда на пару дней, а для Юты жизнь длинной в неделю. Остальные заработанные монеты я тогда отдала Брому. А эту оставила себе.
Жить мы с Ютой продолжали в нашем доме. Правда, однажды пришли люди Морха. Точнее его сынок с людьми отца и заявил, что северная часть бедняцкого квартала негласно отдана Морху, и что мы с Ютой должны платить налог, раз живем в доме, который расположен на их земле. На мое возмущение , что охраняют нас стражи правости и бургомистр , Каил, а именно так звали младшего Морха, сообщил, что если бы не его отец, то уже давно и меня и мою сестру поймали какие-нибудь пьянчуги и использовали по назначению. И что только благородя Морху в нашем квартале поддерживается порядок. С этим я бы поспорила, что и сделала.
