– Ты мне не веришь, – скорее сама себе, нежели князю, сообщила я.
– Княже, – поправил Финист.
– Ну, княже.
– А почто мне верить тебе, княжна Ольга? Сама посуди, басни одна другой небывалее плетешь. Что брат твой друже мне был, что жизнь мне спас, что тебя в шторм в воду зашвырнуло да мне на порог вдруг вынесло. Будто путь держала в Аркону правду неведомую мне открыть? Что Афиген, богатый да честный купец, отец невесты моей, на предательство решился, жизнь свою спасая? Не многовато ли удивительного баешь? Еще молви, что люба ты мне, и довольно будет.
Меня будто обратно в морскую воду бросили – что ж наплели князю доброхоты, раз он о моей любви так зло отзывается?
– Княже…
– Ежели уж зашла о том речь, дядька мой молвил, что служил я брату твоему, Ольга, без права на вольную. И Рарог повелел мне венец самоцветный тебе, девка, отдать, чтоб ты княгиней на Буяне стать могла после моей смерти. Что ж ты другой отдала столь великий дар? Настолько не люб я тебе был? Али уразумела, что не ровня ты мне ни родом, ни ликом? Стал бы я на таком Чудо-юде жениться!
– Да как ты… – вскипела я, от ярости позабыв, что собиралась сказать Финисту правду.
– Не оскорбляй Ольгу, княже, – с тихой угрозой предупредил молчавший до того Леший. – Как бы ни был ты ей люб, а не посмотрю, что побратим мне да великий князь, ежели обижать ее станешь.
– Ты мне угрожаешь, дружинный? – сощурился Финист. – И не боишься?
– Княжну в обиду не дам, – коротко бросил хазарин, не опуская взгляда.
– Да вы что?! – вскинулась я. – Вы же одним щитом прикрывались!
– Сруби им головы, княже! – не сдержался молчавший до того Яромир. – За вранье да непочтение! Я сам за топор возьмусь, коли велишь.
– Остынь, воевода, – поморщился Финист. – Нынче ободриты ничем меня не обидели. А мнить их разбойниками лишь со слов Афигена я не стану. Коли ошибся купец, ты им головы заново на место приставишь?
Яромир отвел взгляд. Я просто затылком чувствовала, что слова князя его не убедили, и воин злится.
– Не дело девице в дела мужей нос свой совать, – приговорил правитель Арконы. – Вы с сестрицей моею – два сапога пара. Радимира тоже промолчать не умеет, когда требуется. Не трону я дружинного твоего, княжна, не ярись. Ныне на лодье вы – мои гости. В Аркону придем, помогу вам корабль до дому найти, ежели не докажет никто, что с разбойниками морскими вы заодно будете.
– Но…
– Остаться не позволю, – стужей в голосе великого князя можно было заморозить все вокруг, и ведь даже тон не повысил, будто о чем неважном говорил. – Не о чем мне разговоры долгие с тобой вести, княжна. То, что было – прошло, я дорогу назад искать не стану. Отдала венец – на себя пеняй.
– Да, отдала! – вскинулась я, покраснев от незаслуженной обиды. – За драгоценность! За жизнь твою, не за золото!!!
– Кто ж на мою жизнь остров Буян променяет? Почто так нагло врешь мне, девка? – с непередаваемой издевкой проговорил Финист. Князь разозлился, даже желваки на скулах ходили, глаза потемнели от гнева. – Ты ври да не завирайся, княжна ободритов.
Сердце волной затопила горечь – он не помнит меня, да и не желает вспоминать. Ненавидит скорее. Презирает за то, чего я не совершала. И правду выслушать не готов. Великодушный и рассудительный Сокол стал гордым и не терпящим возражений повелителем. Мне показалось, что воздуха не хватает, голова закружилась.
– Да это тебе с три короба наплели! – едва ли не заорала я. – Что с тобой стало, великий правитель?! Княжья спесь умение думать отбила?! Неужели не видишь, где ложь?! Тебе правду сказать пытаются! Где тот воин Сокол, которого я полюбила?!! Власть да богатство по темечку стукнули?!!!
