– Вот ты как заговорил? – я зло прищурилась, ярость медленно подбиралась к сердцу, оно горело и стучало гулко, будто далекий набат. – Все, что вам с дочкой нужно – богатства Арконы, княжеский трон. Ради него вы ни перед чем не остановитесь, правда?
– Ой, смотри, девка, поклонюсь в ножки великому князю, уважит он мою просьбу да и бросит тебя собакам на съедение! – едва ли не гавкнул Афиген.
Я посмотрела ему в лицо и поняла, что купец перепуган до полусмерти. Он боялся, что я расскажу Финисту правду и на этом закончится его власть и поток золота, наверняка уже льющийся в бездонные карманы. Афиген не думал о жизни великого князя, об Арконе – великом городе руянов, да ни о чем он не думал, кроме богатства и возможности посадить дочку на резной княжеский трон. Сокол однажды давно точно это подметил. И ведь пока Желанне было до Финиста не дотянуться, Афиген сохранял степенность и разум, выжидал, перед каждым соломку стелил, а теперь, когда до несметных богатств ему один шаг остался, уже и не скрывает душонку свою подлую.
– Иди отсюда, девка, подобру-поздорову, – угрожающе сдвинул брови купец, неверно истолковав мое молчание. – Жива покуда. Иначе пожалеешь.
Едва сдерживаемая ярость прорвалась в сердце, затопила его, вспыхнула белым пламенем. И я отчеканила, вложив в голос весь яд, который смогла отыскать у себя в душе:
– Никуда. Я. Не. Пойду! А еще не успокоюсь, пока по миру не пойдете вы, подлая семейка! Не будь я толмач ведовской!
Прямо над нами громыхнул удар такой силы, что я едва не присела, закрываясь руками, а Афиген все же свалился с бочки. Ну и грозу наслал на владения руянов Черномор. Я нервно рассмеялась, едва ли не истерично. Только вот остановиться никак не выходило. Великие боги, что же за день сегодня такой!
Купец робко показался из-за бочонка, уставился на меня. Холеные пальцы в дорогих перстнях подрагивали, будто на клавишах играли. Трус Афиген, подлец и трус! Пусть потрясется лишний раз, с него не убудет. Да и Велес с ним, в конце-то концов!
Я осторожно выглянула из-за навеса – Леший и Сокол стояли в полосе прибоя спина к спине, норманны окружили их и готовились бить разом, чтобы наверняка. Если их не отвлечь…
– Дура-девка! – ворчливо раздалось за моей спиной. – Глупости городишь. По чужому добру роешься. Чуть масло заморское мне не разлила. Оно на вес золота будет!
Афиген на удивление быстро пришел в себя, открыл один из ларей, внутри заполненный бутылками темного стекла, и рассматривал их одну за другой, вытаскивая пробки и принюхиваясь, не испортилось ли.
Масло! Костер!! Подрыв поезда!!!
Я выхватила из рук купца бутылку и с размаху опустила ее на матово поблескивающие в ларе горлышки. Хруст, звон и вопль Афигена слышно было, наверное, за Варяжским морем. Но тут крик незадачливого торговца перешел в визг, потому что я подцепила из небольшого костерка горящую ветку и швырнула ее в ларь с маслом.
Бахнуло и полыхнуло сразу же и с размахом, мы только пригнуться успели – среди открытых мной сундуков у Афигена между тряпок всякого было припрятано – от редких трав до флакончиков с духами. Белорусские партизаны бы сейчас мною гордились.
– Мой товар!!! – еще на более высокой ноте взвыл опомнившийся купец.
Между нами плавно оседали с неба горящие клочки навеса и черные угольные ошметки. Ма-а-амочки-и-и… Стоп, Василек! Потом испугаешься, сейчас не до того.
