– Ну, как поохотилась?
Поджарый волк подходит к павшему тираннозавру, щеря в улыбке зубастую пасть.
– Это, между прочим, совсем несмешно! – обиженный голос девушки слабо доносится откуда-то из-под павшего исполина.
– А по-моему, шутка удалась. Кроме того, заряд адреналина вышел на все деньги.
– Я же должна была попасть в него с первого выстрела. И я уверена, что не промахнулась. Лобо, это ты подкрутил мой прицел?!
– Ага. Попасть с первого выстрела – скучно, всякий азарт пропадает.
Придавленная очередным трофеем, Ольга раздумывает, на кого бы поохотиться ещё – с каменным топором на мамонта или с ручным гарпуном на мегалодона, но безжалостный таймер выбрасывает её из Мира Вечной Охоты, в котором морпехи проводят большую часть своего свободного времени. Тридцатиминутный выходной окончен. Девушка выходит из матрицы, громко зевает и тянет спину по-кошачьи, делает через трубочку пару глотков белкового коктейля, затем подключается снова, начинается её смена.
– Филипп – ноль!
Двигатели на пару секунд разгоняют окутавшую Левиафан южную ночь, транспорт освобождает стартовую площадку, на которую через двести сорок секунд приземлится следующий корабль. Факел в небе постепенно затухает, пробивая нависшие над искусственным островом низкие облака, снова наступает тьма, в которой то тут, то там поблёскивают сварочные огни – в промежутках между стартами Ольга продолжает латать палубу Левиафана, заделывая многочисленные пробоины.
Сейчас на погрузке только она одна, словно уборщик на опустевшем стадионе: Владимир Ильич рулит транспортами, остальные большевики дистанционно трудятся на других объектах или свободны от вахты. Левиафан по-прежнему плывёт на восток, благополучно разминувшись с Грондом, продолжающим движение на север. В отблесках его молний иногда видны судёнышки беженцев, держащихся на почтительном расстоянии за кормой. За морским табором присматривают разведчики, но Ольга не беспокоится на их счёт – после вечерней показательной акции она уверена, что желающих грабануть Левиафан в ближайшее время не возникнет.
– Трус – сто тридцать.
Три часа ночи. Ветер усиливается, корабельная метеостанция выдаёт прогноз на ближайший час, согласно которому через семь минут начнётся дождь. Старшина сталкивает за борт обломки последней самоходной огневой точки, когда срабатывает аварийная сигнализация – в реакторном отсеке Филиппа взрыв и сильный пожар. В последней попытке спасти корабль Владимир Ильич пытается катапультировать реактор, чтобы затем аварийно приводнить транспорт, но неуправляемая цепная реакция быстрее.
В семидесяти девяти километрах над ночным океаном восходит новое солнце, облака над Левиафаном сияют, словно пропитанные горящим бензином, эфир разрывается оглушающим треском. Четыре с половиной тысячи тонн груза плюс сам Филипп – всё это только что превратилось в горячее фосфоресцирующее облако, начинающее медленно оседать обратно в океан. Ольга поднимает все камеры в зенит, любуясь высотным атомным взрывом, одновременно начав нагрев забортной воды в бойлерных – часть этого сияющего облака радиоактивной пыли непременно выпадет на палубу Левиафана, так что к генеральной уборке струями водяного пара надо готовиться заранее.
– Владимир Ильич, есть мысли, с чего это он?
– Дед представит отчёт о катастрофе через минуту. Думаю, в графе причина будет указано «критический износ силовой установки». Сама знаешь, реактор на старике
