Справедливо утверждение, что открытые беспорядки на флоте начались тогда, когда стали известны планы относительно октябрьского рейда и то, что кое-кто из матросов, дезертировавших со своих кораблей, появился в военно-морской форме во многих городах в глубине страны, где они влились в состав солдатских комитетов и, естественно, привлекли к себе внимание своим присутствием так далеко от побережья. Вдобавок много других личностей, зачастую криминальных элементов, натянули военно-морскую форму с целью завоевать доверие восставших. Так, например, пресловутый Народный военно-морской дивизион, который на некоторое время захватил королевские конюшни в Берлине, состоял отнюдь не из моряков, но исключительно из уголовников. К сожалению, их форма и название дали основание всей стране считать, что именно флот был зачинщиком и пропагандистом революции, и клеймо это черным пятном висело на флоте несколько лет.
Тем временем революционная партия создала для военно-морского флота «Совет 52-х», и его члены вскоре появились в военно-морском директорате для «консультирования министра». Они также попытались взять под свой контроль работу некоторых отделов министерства. Аналогичные советы, с такими же целями, были созданы при военно-морских командованиях в Киле и Вильгельмсхафене, хотя в них входило меньшее число членов. Вдобавок ко всему независимая социал-демократическая партия назначила депутата рейхстага Вогхерра исполняющим обязанности министра; депутат этот, как мы поняли, должен был участвовать во всех сколько-нибудь важных совещаниях и проверять всю входящую и исходящую корреспонденцию.
Реалистично отнесясь к сложившейся ситуации, министр фон Манн пошел на сотрудничество с «Советом 52-х» и сделал им вполне тактичное предложение о том, как им сотрудничать. Он указал им на то, что поскольку предварительное соглашение о перемирии было подписано 11 ноября, то комиссия военно-морского флота по вопросам перемирия несет величайшую ответственность, так как условия, предъявленные победоносными союзниками, станут куда более суровыми, если предварительные условия не будут соблюдены. Поэтому военно-морской флот должен строжайшим образом выполнять эти условия, обсуждая каждый свой шаг на ежедневных совещаниях.
«Совет 52-х» почти не вмешивался в эту работу, предпочитая проводить время в шумных митингах в главном вестибюле, на которых они произносили пропагандистские речи и принимали большей частью неисполнимые резолюции.
Поняв и признав, по всей видимости, свою профессиональную несостоятельность, депутат Вогтхерр присутствовал на всех заседаниях комиссии по прекращению военных действий, но в обсуждении рассматриваемых вопросов участия не принимал. К «Совету 52-х» он, как мне казалось, относился отрицательно и старался не сотрудничать с ним, если уж невозможно было находиться в прямом противостоянии с ним.
Некоторые из членов совета, курировавшие различные отделы министерства, пытались разобраться в вопросах, «представлявших для них определенный интерес». Начальники отделов и исполнители в общем воспринимали их как явление природы и почти не приходили им на помощь. Примечательно, что один из членов совета, закрепленный за центральным отделом министерства, проявлял деятельный интерес к распределяемым через этот отдел фондам и средствам. Позднее, когда совет был распущен, этот его член потребовал, чтобы ему была оказана поддержка за счет одного из этих фондов. По счастью, он выказал весьма мало интереса к многотрудным и ответственным функциям начальника этого отдела, государственного советника Гризе, через которого проходили все сколько-нибудь важные документы.
