Глоток.
– Я узнала о твоем романе с Дашей. О предложении. Почему ты ничего не рассказывал?
– Ну… Романа уже нет. И предложения тоже. Зачем об этом говорить?
Женя смотрела на бокал, на дне которого застыл последний глоток бордовой вязкой жидкости.
Они с Олегом встречаются почти три месяца. Она уже знает его привычки, мечты, желания, предпочтения в еде… Она уже считает его своим – целиком, но все равно ревнует к бывшей девушке. Более того, ощущает себя рядом с ней отвратительно. Каждый раз, когда она видит рыжие кудри, ее, и без того многочисленные, комплексы разрастаются как раковая опухоль у безнадежных больных. Страх, зависть, тоска по себе, тревога – все смешивается в один большой ком внутри, и ей становится трудно дышать.
Она еще как-то справлялась с этими чувствами на других вечеринках, но сегодня – особенный день.
День ее рождения.
Находиться здесь было невыносимо. Все как будто указывало на то, что она – лишняя. На то, что не пара Олегу. Никто, конечно, не говорил ничего подобного, но на такие мысли толкала сама атмосфера.
Атмосфера личного праздника Даши Меркуловой.
Женя провела рукой по волосам и поднесла бокал к губам, как вдруг музыка стала звучать тише, а потом из динамиков раздался веселый голос Пати: «Друзья, мне кажется, нам чего-то не хватает! Я целый час думала, чего именно, а потом поняла».
Сердце Жени забилось чаще. Она задержала дыхание, подняла глаза на второй этаж – туда, где стоял Олег, и, не заметив его там, нервно огляделась.
– Же-ень! – услышала она, повернула голову на звук и облегченно выдохнула.
Он шел прямо к ней и улыбался. Улыбался своей особенной улыбкой, рядом с которой пропадали все ее страхи.
Между ними оставалась пара метров, когда Пати прокричала: «Нам не хватает рыжего цвета!»
Он вдруг остановился и посмотрел куда-то вправо. Женя проследила за его взглядом, увидела то, что увидел он, и в ту же секунду перестала существовать как женщина.
Рыжие кудри. Они только что забрали самое ценное, что было у нее на этом вечере, самое ценное, что было в ее жизни – четыре буквы.
Рыжие кудри забрали у нее четыре буквы.
Глоток.
Кирилл Романов водил по экрану телефона большим и указательным пальцами. Он соединял и разъединял их, уменьшая и увеличивая изображения, проводил по центру экрана влево, переходя к следующему, а потом вправо, возвращаясь к предыдущему.
В верхней части экрана то и дело всплывали уведомления – сообщения от девушек, с которыми он недавно ходил на свидания и спал, а теперь потерял интерес и не хотел общаться. «Куда ты пропал? Это уже шестое сообщение тебе. Если не ответишь на него, я не буду бол…», «Кирилл, привет, это Катя. Мы встречались в баре на прошлой неделе, помнишь? Ты сказал…», «Кирюш, я до сих пор не могу забыть нашу ночь. Давай увидимся? Безумно хочу снова чувствов…».
Он не видел текста сообщений полностью, да и в общем-то ему было неинтересно его читать – начальных фраз вполне хватало, чтобы понять: отвечать он не станет. Все девушки, с которыми он прерывал связь – в ста процентах случаев по своей инициативе – писали ему практически одно и то же. Он уже привык к подобным сообщениям и относился к ним довольно спокойно, но сейчас они его раздражали. Ему приходилось постоянно смахивать их нервным движением большого пальца, на целую секунду отвлекаясь от главного занятия сегодняшнего вечера – просмотра фотографий.
