– Нет, поговори со мной! – повысила голос Аня Тальникова. – Ты сказал: «Я не люблю – ты же знаешь». Почему ты каждый раз убеждаешь меня в том, что я неправильно помню твои слова?
Она уже успела переодеться после вечеринки и теперь стояла напротив мужа в серо-бежевом костюме, в котором часто ходила дома: короткие шорты и объемный свитшот, и в пушистых тапочках такого же цвета.
– Я не убеждаю. Я рассказываю тебе, что было на самом деле, а не происходило в твоем воображении, – отчеканил Глеб и быстрым шагом вышел из гостиной.
Аня села на диван, закинула ногу на ногу и глубоко вздохнула. Она помнила: он сказал «я не люблю – ты же знаешь» (дословно).
Эта фраза вывела ее из себя, потому что была триггером: когда Аня ее слышала, ей казалось, она делает что-то заведомо неправильное, глупое – ведь знает же, что муж этого не любит. Не любил он многое: целоваться, фотографироваться, говорить о чувствах, танцевать, делать комплименты – и постоянно указывал на это, если жена просила его сделать что-то из «черного списка». «Я не люблю – ты же знаешь». Вот и сегодня вечером Глеб произнес фразу-триггер в ответ на ее предложение потанцевать, и Аня, тут же ощутив себя странной, нелепой, разозлилась и нагрубила ему при друзьях, а сейчас он утверждает, что не говорил этого, а значит, чувствовать и вести себя так, как чувствовала и вела, она, по его мнению, не должна была.
– Я сказал, что потанцую с тобой позже, а ты повела себя как истеричка. На нас все косо смотрели, – Глеб вернулся в гостиную в темно-серых спортивных брюках, без футболки и босиком и достал из шкафа кружку. – Ты много выпила, очевидно, раз позволила себе говорить со мной при всех в таком тоне.
– Я не много выпила, – замотала головой Аня. – Я выпила два бокала вина, потом сделала пару глотков просекко из бокала Пати, ну и еще чуть позже – бокал-полтора. В итоге три бокала, наверное.
– Наверное? – с усмешкой переспросил Глеб. – А я знаю точно – я считал. И по моим подсчетам ты выпила не меньше бутылки.
Он налил воду в кружку и, не торопясь, стал пить.
– Ну-у, – протянула Аня с сомнением в голосе, наблюдая за мужем. – Может быть. Я на этом внимание не акцентировала. Разве это важно?
– Ты не помнишь, сколько выпила. Не помнишь, что я сказал, – снова усмехнулся он, отодвигая кружку ото рта. – Может, тебе просто нужно чаще присутствовать в реальности, а не жить в своих выдуманных мирах?
– Я сама разберусь, где мне жить! – раздраженно бросила Аня. – Ты со мной даже поговорить нормально не можешь! Просто спокойно сесть и поговорить.
– Так разбирайся, Ань, – пожал он плечами. – Что ты от меня хочешь? В чем смысл текущего диалога?
– Я хочу обсудить с тобой детали ситуации. Чтобы узнать, что ты чувствовал в тот момент, рассказать о том, что чувствовала я, – еле сдерживаясь, чтобы снова не повысить голос, ответила она, но тут же сорвалась на возбужденные интонации. – Как ты не понимаешь?? Каждый невыясненный конфликт ложится очередным кирпичом на стену непонимания между нами!
– Стена непонимания из кирпичей с конфликтами, – выразительно-иронично произнес Глеб, два раза щелкнул пальцами и строго, отрывисто и громко, будто пытался привести ее в чувства, сказал. – Аня! Не неси херню! Ты не в себе.
– Я не в себе? – она растерянно заморгала, а потом сконцентрировала на нем взгляд и заговорила жестко, местами грубо. – А твой друг
