– Немедленно убери это безобразие, подонок! – Валентина развернулась и прошла на высоких шпильках к своему трюмо.
В отражении она хищно улыбалась, хоть секунду назад и смотрела на меня с нахмуренным отвращением.
– Значит так. Видимо настало время ввести правила в этом доме. Мы не дрочим на членов нашей семьи, понятно?
Я сидел абсолютно безмозглый с двадцатисантиметровым вставшим членом между ног перед своей наглой мачехой, которая устанавливала свои правила пока моей сестры и отца не было дома.
– …Без разрешения, – улыбнулась она.
Я не понял сначала, а потом до меня дошло. Что дрочить будет можно, получив разрешение.
– Убирай, убирай.
– Я, эээ…
– Без разрешения я буду обламывать тебя. Ну как сейчас… Ясно?
Я кивнул, натягивая штаны на все еще твердый отросток.
– Это неправильно, что такой взрослый мальчик дрочит. Дрочка это для маленьких мальчиков, которым не дают. А ты разве маленький мальчик? Или ты мужчина? А вот если ты попросишь… То я тебе сама… подрочу…
Она снова приветливо улыбнулась.
– Окей? И конечно мы ничего не скажем папе, верно?
– Ну…
– Не слышу, блядь!!!
У меня мурашки пробежали по спине от того, как строго она держала меня в узде.
– Да, мы ничего не скажем папе, «мамочка».
Она подошла на своих высоких шпильках и взяла меня за подбородок.
– Вот и умничка. Делай уроки, а если захочешь…– второй рукой она показала жест дрочки вверх вниз кулачком,– подойдешь к «Мамочке» и попросишь, все ясно?
Абсолютно ошалевший от этих эмоциональных американских горок я вернулся к урокам, обещая себе, что никогда не попрошу у нее об этом.
Но вот не задача. И это причина, по которой я здесь. В кабинете психолога. С тех пор я не мог больше подрочить. Я словно зачарованный думал только о том, чтобы подойти к своей мачехе, которая полностью делала вид, что ничего не произошло. Все так же улыбалась и смеялась, и была милой приемной мамочкой.
Она подмигивала, когда уходила, а я вновь и вновь прокручивал в голове сцену, когда мы останемся наедине, и я войду в ее комнату и дрожащим скорее всего голосом скажу.
– Можно?
– Можно «что», милый?
– Можно ну это?
– Говори понятней, малыш.
– Можно подрочить?
Я совершенно не знал: наорет она на меня или будет сладкой мамочкой, которая дрочит ствол своему пасынку…
К тому же она словно нарочно не оставалась со мной наедине дома последнее время. Изводила меня. Я терпел две недели, пока это стало совершенно невозможно.
Я уже не спал нормально. Перед сном я терся о кровать. А просыпался среди ночи от того, что трахаю подушку и не спал до утра из-за мощнейшей эрекции.
Я дошел до изнеможения. В полудреме я проспал первые пары в институте в надежде, что сестра уйдёт раньше и у меня будет пусть и унизительная, но возможность «попросить» Валентину разрешить мне кончить.
Я набрался смелости и вошел в ее комнату.
– Да, да милый?
– Можно мне кончить? – выпалил миллион раз прокрученную и отполированную в голове фразу я.
– Ахахаха, – во весь голос засмеялась она, – Долго репетировал?
– Я просто…
Она повернулась на своем вращающемся стуле, и я увидел ее крепкие спортивные бедра, уходящие в мини-юбку.
– Ты реально поверил? Ты реально не дрочил эти, – она взглянул на часы, – эти две недели? Уффф…
Я развернулся, чтобы уйти.
– Не смей отворачиваться, когда с тобой мать разговаривает! – добавила металла она, – Покажи мне свои… яички.
Она подкатилась ко мне, прямо не вставая со стула, и облапала меня через штаны. Член стал твердеть на глазах.
