Три с лишним года назад Саша приехал поступать в институт из Баку. Документы подал в педагогический, на биофак: настояла мама, школьная учительница биологии.
Отец – тот кадровый военный, фронтовик. Пехота, царица полей. Погиб при исполнении за месяц до Сашиного рождения. Погиб нелепо. Капитан Козак был старшим караула. Пришёл наряд с поста. Стали отсоединять магазины от автоматов. Солдат, вместо того чтобы делать как положено, на стенде, сдуру повернулся к старшему, случайно дёрнул спусковой. Патрон был в патроннике, предохранитель у идиота оказался снят. Магазина уже в пазах не было, но пуля из оставшегося в стволе патрона ушла капитану прямо в грудь с расстояния чуть больше метра. Без шансов. А ведь всю войну, от звонка до звонка, боевое ранение – и вот так, в мирное время… Две жизни всмятку – один в дисбат, другой… а кто ж знает, что там, за чертой.
Саша уродился особым. Даже не так: «звёздочкой». Школа – конечно, с золотой медалью. Мог идти куда угодно, но решил в «пед», в Москву. Приехал, играючи сдал один экзамен; разумеется, на «отлично». Первого сентября начались занятия, третьего была первая лекционная пара по нормальной физиологии. На потоке читала доцент Зорина. Преподавала Людмила Вадимовна давно, студентов за двадцать лет изучила вдоль и поперёк.
Молодой человек в первом ряду был явно не как все: собран, серьёзен, но притом улыбчив. Зорина читала курс давно и, проговаривая десятилетиями затверженный лекционный материал, внимательно следила, как её воспринимают – понятно ли, не слишком ли быстро, не зевают ли. Козак привлёк внимание моментально. Говоря, она между делом наблюдала, как он за ней записывает. Парень обладал скорописью, что на самом деле было большой редкостью. Кроме того, не писал за лектором «простыню», а умудрялся моментально вычленить главное, не теряя мысль и логику предмета в информационном шуме.
Объявив перерыв, Людмила Вадимовна спустилась с кафедрального возвышения.
– Молодой человек, дайте, пожалуйста, ваш конспект.
Козак протянул Зориной тетрадь. Та взглянула мельком – ей было достаточно. Ну да, так и есть. Почерк убористый, чёткий, без помарок. Чернильная ручка, никаких паст и «шариков»: перо летит по бумаге, а шарик корябает, на «шарике» скорости никогда не будет. На страницах заранее, до начала лекции, красным карандашом отчёркнуты широкие поля. Тезисы отделены друг от друга пробельными строками; своя система сокращений общеупотребимых слов; логически понятные подчёркивания и отчерки абзацев. Определённо, кто-то успел научить юного задорного мальчика, как с умом делать конспекты.
– Похвально, молодой человек! – сказала тогда Зорина.
Через два дня она встретила Козака на своей семинарской паре. После занятия Саша подошёл к Людмиле Вадимовне, ещё раз поздоровался и уверенно сказал:
– Я хочу заниматься научной работой на вашей кафедре!
– Почему я не удивляюсь… – добро, по-матерински, улыбнулась ему Зорина.
Научная работа в вузах – совершенно особая статья. Студенты обязаны выполнять учебный план; занятие же научной деятельностью для них дело добровольное. У преподавателей всё по-другому. Кто-то обязан только читать лекционные часы и отсиживать со студентами семинары и лабораторные занятия, но их мало. Это те, кто ничего больше от жизни не хочет – у кого-то всё уже есть (такие редки), а у остальных ничего нет и никогда не будет. Вот и работают они «почасовиками», ни на что другое не претендуя.
