Грустные размышления об ушедшей эпохе - страница 14

Лапша с ушей только лишь в мирное и спокойное время этак-то довольно быстро оседает, а во время бурное и совершенно неспокойное она с них слазит медленно и крайне болезненно.

Народ и интеллигенция, варясь в одном котле колоссального социального потрясения всех тех ранее когда-либо существовавших основ, полностью ведь одинаково безрадостно выживают и видят кошмарные сны, целиком состоящие из новоявленных революционных явей.

И уж представляли они из себя вполне естественное следствие того-то самого бешеного энтузиазма после всех тех пережитых страшных невзгод, а также еще и довольно малого наличия грамотных людей из своих, то есть именно тех, кому и вправду доверять во всем действительно можно.

Ну, а те «великограмотные правители», видать, сколь же, несомненно, более чем и вправду до чего только вполне ответственно знают, чего это именно, они вообще, собственно, делают, раз столь властно, они всеми теми беспрекословными (к их самому незамедлительному исполнению) распоряжениями совершенно вот всегдашне бесцеремонно беспрестанно разбрасываются.

В принципе, природа этого явления, безусловно, так была заключена также и в столь беспрецедентно насильственном отмирании всей той прежней, нынче же напрочь отринутой веры, как и самой явной необходимости поиска, ей вполне достойной замены, куда только поболее во всем соответствующей духу данной новой эпохи.

Причем зародилось все это вовсе не в России, а в той самой крайне исключительно так агностически настроенной Западной Европе, ну а оттуда затем с попутным-то ветром все это, в конце концов, явно донеслось и до весьма далекого российского берега.

Великие русские классики 19-го столетия явно уж захотели приблизить интеллигенцию к своему народу, а потому и приложили они все старания, дабы через созданную ими перемычку в средневековое российское общество и полилось широчайшей рекой самое суровое безверие буквально ни во что, хоть сколько-то ранее истинно святое.

Европа им довольно-то быстро переболела, ну а Россия посредством всего этого недуга и заразилась же самой ужаснейшей «общественной чахоткой».

Более чем наглядной тому первопричиной послужило как раз-таки именно то, что европейская цивилизация с самого начала своего существования искусственно стушевывала и упраздняла многие прежние (дикие) представления обо всем этом мире, бессердечно обезличивая отдельного человека, ставя во главу угла прежде всего его чрезмерно возвышенные жизненные приоритеты и идеалы.

Причем при всем своем донельзя наглядном перерождении религиозный фанатизм, став фанатизмом высокоидейным, только-то и всего, что присовокупил в потемках душ своих адептов сколь безмерное множество свежих сил для самого безнадежного преумножения сущего прежнего мракобесья в его-то разве что вновь же вполне полновластно обновленном виде и форме.

Еще вот так называемый просвещенный 19-й век столь безнадежно во всем породил абсолютное безверие в высшие силы, наделив человеческий разум вовсе-то изначально ему нисколько не свойственной самой уж безупречной непогрешимостью.

Причем все это вполне так однозначно произошло именно из-за самого безотчетного самовозвышения культуры на некий «Эверест», где лишь избранным и было дано… попросту и впрямь предоставлялось никем и нечем неоспоримое право безвозмездно (в силу одних лишь свойств возвышенной души) употреблять ее сколь так и впрямь живительный кислород.