Алайя кивнула. Было непонятно, подтверждает она предположение Хорсы, или просто не хочет разговаривать, и он решил, что она просто ещё не пришла в себя после того, как поглядела в лицо смерти.
– Спи. Набирайся сил. Нам предстоит ещё долгий путь.
Он лёг поближе к огню и закрыл глаза, но сон не шёл. Тихонько принюхавшись, он действительно ощутил исходящий от одежды слабый запах. Алайя не ошиблась – но, проклятье, какое ей дело?
Храмовая площадь лежала за Внутренней стеной. Ходить туда не возбранялось никому, но из простых охотников, вроде Хорсы, мало кто любил появляться в кварталах знатных горожан, где богачи и даже их рабы глядели свысока, а стражники – с неизменной подозрительностью.
Обычно Хорса выбирался в Ликены раз в три-четыре месяца, одалживая осла у соседа Терши, чтобы отвезти заготовленные шкуры, кабанье мясо и поделочную кость.
На этот раз он отправился в город не в урочное время, неся на спине всего одну скатку шкур.
В первый день, навестив скупщика, он всё же побродил по лавкам, купил немного крупы и соли, отрез ткани. Но на утро второго дня отправился за Внутреннюю стену.
Всебожественный храм был своего рода городом в городе. Стена, именуемая Храмовой, по высоте и толщине могла соперничать с Дворцовой. В центре возвышалось над прочими постройками святилище Солнца Благословенного, от него лучами расходились дорожки, присыпанные жёлтым песком и обсаженные кипарисами, они вели к святилищам других вер. Пройти к ним можно было, только миновав главный храм – роскошное круглое здание, обнесённое колоннами, украшенное богатой росписью. Над покатой крышей его сиял золотой диск, вознесённый на шпиле.
Хорса поклонился диску и свернул направо. Дорожка привела его к приземистому срубу, лишённому всяких украшений. Святилища ардов не бывают роскошными.
Вдоль дальней стены стояли семь деревянных кумиров – изображения Пращуров-Хранителей, почитаемых всеми ардами. В середине высился каменный алтарь.
В святилище было пусто и тихо, в узкие окна вливался приглушённый кронами деревьев свет.
Хорса поклонился алтарю и кумирам.
– Да будут благословенны имена предков, – прошептал он, становясь на колени и прикасаясь к висящей на груди букилле. – Отец мой Рекша, праотец Сараша, и вы, славные пращуры, и вы, Хранители, благословите меня, недостойного Хорсу. Молю, дайте знак! Пусть я не достоин ответа – но хотя бы знак, что можно что-то исправить! Почему всё в жизни идёт не так? Мне не нужно было уходить из Кидрона, верно? Какой из меня солдат… Мне нужно было жить как все и погибнуть вместе с другими, тогда бы ничего не случилось… Но что же делать теперь?
Слева раздался шорох одежд. Хорса резко обернулся и увидел священнослужителя. Он встал и поклонился, и только тут заметил, что на груди у жреца висит не букилла, а золотой диск.
– Не смущайся, – сказал тот. – Служитель храма предков заболел, вот я и присматриваю здесь. Твоя молитва меня тронула. Если хочешь, я выслушаю тебя.
– Ты человек иной веры.
– Солнце равно светит всем, независимо от веры, и нам предписано заботиться обо всех. Знаешь ли, чаще всего люди ищут в храме не богов, а мудрых наставников. И это правильно. Зачем докучать богам, если можно найти добрый совет?
– Не знаю, какой совет помог бы мне, – вздохнул Хорса. – Исправить уже ничего нельзя. Я хочу только знать, простят ли меня души предков, или я навсегда отвержен… Как может на это ответить служитель иной веры?
