Вздрагиваю всем телом.
– Вижу, не забыла, – заключает Каримов.
Шагаю назад.
А он наступает.
– Ты знаешь, кто мой отец, – говорю.
– Знаю.
– Силой меня поехать не заставишь.
– Нет, – отвечает ровно, склоняет голову к плечу, наблюдая за каждым моим движением и выдает: – Ты сама со мной поедешь.
– Никогда.
– У твоего отца проблем хватает, – продолжает Каримов, не сводя с меня глаз ни на секунду. – Хочешь добавить?
– Ты не…
– Решай, – обрывает так, что застываю.
Он больше ничего не говорит. Но это и не требуется. По выражению его лица все четко читается. Будет, как этот ублюдок сказал.
Либо я подчиняюсь. По-хорошему. Прямо сейчас усаживаюсь в его машину. Либо он свое возьмет иначе. Будет война.
Конечно, рисковать нельзя. У моего отца конфликт с опасными людьми. А этот… тоже опасен. При других обстоятельствах я бы не сомневалась. Я бы вообще рядом с этим проклятым уродом не оказалась.
Но теперь выхода нет.
Мне придется пойти на его условия.
– Ненавижу тебя, – выдыхаю.
Тяжелая ладонь опускается на мою талию. Рывком вплотную притягивает, буквально впечатывает в мощное тело.
Холод сводит горло. Желудок скручивает болезненный спазм.
Меня воротит от этих его уверенных, собственнических прикосновений. Физически воротит.
Но Каримову явно наплевать на мою реакцию.
Он мрачно ухмыляется. Молча уволакивает меня в свою чертову машину. Усаживает на заднее сиденье и сам располагается рядом. Выдохнуть не дает. Захлопывает дверцу, точно от всего мира вокруг отрезает.
15. 15
– Мне нужно домой, – говорю.
Смотрю прямо перед собой. Кожей чувствую, как этот ублюдок меня изучает. Но повернуться и заставить себя встретить его взгляд не могу.
– Зачем? – хрипло спрашивает он.
– Вещи забрать.
– Новые тебе куплю, – бросает небрежно. – Не проблема.
Все же поворачиваюсь. Сталкиваюсь с черными глазами. Будто в бездну заглядываю. Там такие искры вспыхивают, что невольно обнимаю себя руками. Прижимаюсь к сиденью.
– Мне мои вещи нужны, – повторяю твердо.
Каримов мрачнеет. Видно, как ему не нравится, когда хоть что-то идет против его воли. Он уже все решил, а я вдруг план нарушаю.
Ну ничего. Я тоже решила никогда больше его не видеть, а меня силой принуждают играть роль жены дальше.
– Завтра твои вещи доставят, – выдает он.
– Кто?
– Мои люди.
– Твои люди будут рыться в моих вещах? – приподнимаю бровь.
Тьма в его глазах еще сильнее сгущается. Но молчать не могу.
– Это подозрительно, – продолжаю. – Моя мама не поймет. Сразу свяжется с отцом и тогда… ты же не хочешь лишних вопросов?
Не хочет.
Каримов отдает водителю приказ поменять маршрут. Машина разворачивается. Меня отвозят домой.
– Смотри, – говорит Каримов, когда поворачиваюсь, чтобы открыть дверцу. – Без фокусов.
Бросаю на него взгляд.
– Заберу тебя, – чеканит ублюдок. – При любом раскладе.
Срываюсь. От его присутствия рядом. От того, как он смотрит на меня. Будто своей собственностью считает. От безграничной уверенности в хриплом голосе.
– А может тебя заберут раньше? – выпаливаю. – Вернут обратно за решетку? Там тебе самое место.
Ухмыляется. Хотя то, как сейчас складываются его полные губы, больше напоминает звериный оскал.
– Не волнуйся, – заявляет Каримов. – Дело пересмотрели. Судимость снята. Так что никто нас не разлучит.
Отчаяние затапливает изнутри.
Конечно, я сразу понимала, если бы он просто сбежал из тюрьмы, то не разгуливал бы по городу настолько спокойно, не приехал бы за мной. Но…
