– Не покинет, я выставил людей на каждом выезде, правда, огромные столпотворения у ворот, но проверяют всё, вплоть до ручных котомок, – останавливается рядом Хосров.
– Как? Как она могла выйти за пределы дворца сама? У нее есть союзник извне, я до всех доберусь, я найду этих мразей, ей помогающих, – рычит Гуук. – Это моя девчонка. Она принадлежит мне! Я ее цепями к себе прикую, чтобы неповадно было.
– Нашли, – вбегает в зал запыхавшийся воин, и Гуук наконец-то выдыхает.
***
Для Юны всё складывалось просто замечательно. На одной из улочек хозяин повозки, как они в пути и договорились, постучав по дну, ушёл поесть, а Юна, выбравшись, внутренними двориками направилась к стенам города. Девушка планировала, что, выйдя за пределы Иблиса, примкнёт к первому же каравану. Юна не успела далеко отойти от повозки, как ее схватили и, перекинув через коня, привезли опять во дворец. Юна не сомневается, что в этот раз точно умрёт, и она к этому готова.
Девушку волокут в главный зал Идэна и, толкнув на каменный пол перед Гууком, отходят. У стены расхаживает Хосров, на полу на коленях продолжает заливаться слезами Бао, воины стоят позади девушки, готовые в любой момент свернуть ему шею.
Юна поднимается с пола, чтобы, как минимум, не уподобляться отвратительному ей Бао, но получает сильный удар по ногам дубинкой от стоящего позади воина и вновь падает на колени перед Гууком.
– Я не разрешал, – Гуук смотрит сверху вниз, Юна корочкой льда покрывается, обычно привычные отблески огня в чужих глазах острыми льдинками сменились. Даже колени к полу под ледяным взглядом словно примерзают.
– Мне не нужно твоё разрешение, – она сама себя издалека будто слышит, всё пытается снова подняться, но в этот раз удар ещё сильнее. У Юны из глаз искры сыпятся, она больше попыток не делает.
– Ты нарушила мои указания. Вместо того, чтобы ползать под моими ногами, моля о прощении, ты смеешь мне перечить. Научись уже покорности, моё терпение на самой грани, – Гуук нагибается вплотную, обхватывает ее за горло и удерживает. – Мне надоело играть, – губы в губы, глаза в глаза. У Юны сердце по стенкам вниз сползает, впервые она не то чтобы не хочет отвечать, она не может. Она в угольного цвета глаза, на дне которых смола закипает, всматривается, как в этой смоле живьём сгорает, видит.
– Мой господин, – отвлекает Гуука вошедшая, скорее вплывшая в комнату Рин.
Юна в который раз поражается тому, как красиво она двигается, и мысленно благодарит ее за вмешательство, потому что только что Гуук ее одним только взглядом чуть не сломал.
– Прошу простить за вмешательство, – опустив взгляд, останавливается напротив правителя Рин. – Но вчера днём у бассейна я забыла ожерелье, ваш подарок, – Рин делает паузу, утирая скатывающиеся слезы, – простите мне мою забывчивость, знаю, что это я виновата. Так вот мы обыскали весь дворец, допросили слуг, и ожерелья нет. Эта девушка, – поворачивается она к Юне, – единственная, кто не участвовал на допросе и обыске, и услышав, что она сбежала, я сразу пришла сюда.
– Мне ничьи украшения не нужны, – вскипает Юна, явно понимая намёк.
– Веди себя учтиво, – подойдя, останавливается рядом с ней Бао. – Пока слово не дали, молчи.
– Пусть еще раз дворец обыщут, – хмурится Гуук. – Не думаю, что этой нужно ожерелье.
– Как скажете, господин, – кланяется Рин и медленно идёт в сторону выхода, но не дойдя до двери, замирает: – Я просто в отчаянии, то ожерелье было мне очень дорого, может, я и сглупила, я подумала, что обычно сбегают, что-то натворив.
