Вначале готовились ямы, потом завозились столбы, укладывались возле каждой ямы. Затем на них накручивались изоляторы, после чего уже начинался монтаж.
В крупных центрах при установке опор использовались механизмы, в том числе для бурения и монтажа, у нас же все делалось вручную. Для того, чтобы установить столб выкапывалась прямоугольная яма размером метр на два, иначе требуемой глубины в полтора метра получить невозможно. Пока дошло дело до столбов, в эти могилы, особенно в темноте то и дело попадали животные, вынужденные ждать помощи до утра. Не повезло нескольким выпивохам. Первый случай запомнился односельчанам надолго.
Часа в три ночи посреди деревни раздался истошный вопль:
– Ой, спасите, помогите! Люди добрые, не дайте погибнуть! Да что же это делается, уже на людей ловушки ставят, фашисты проклятые!
Голос принадлежал Павлу Галанскому, который еще с вечера потешал народ пьяными выходками, потом угомонился. Он был назначен бригадиром на отгон овец в Борзю на мясокомбинат. Днем из конторы совхоза приезжало начальство для отработки маршрута и инструктажа отгонщикам. Большая часть совещания была уделена изучению маршрута и технике безопасности. После их отъезда, по обычаю, был устроен банкет. Паша так и остался в клубе, отягощенный свалившейся на него ответственностью. Это произошло, когда под опору копали первую яму. По закону подлости она оказалась на привычной для новоявленного бригадира тропинке. Проснувшись еще под впечатлением от инструктажа, самым обычным в таких случаях способом, т. е. на четвереньках, отправился домой. В кромешной тьме он в эту яму и сверзился. Инструкция гласила первым делом привлекать на помощь. Обладая тренированным в необъятной степи зычным голосом, усиленным ужасом, он возопил так, что возбудил всех собак не только в деревне, но и на ближайших чабанских стоянках.
Прибежавший на призыв дежурный скотник увидел Пашу простершего к небесам длинные руки и непрерывно изрыгающего проклятия, перемежая их с призывами не оставить в беде. После окрика тот, наконец, замолчал.
– Что ты орешь?
– Да ты не видишь, провалился я, выбраться не могу!
– Тебе что, другой дороги не было?
– Я свой маршрут знаю!
Приглядевшись, конюх увидел, что страдалец стоит на коленях.
– Да ты встань с колен!
Долговязый Паша встал, яма оказалась ему ниже пояса.
– Сказано в Писании: «Весь мир будет опутан паутиной, полетят по небу железные птицы и печать антихристову поставят на каждого». И наступит конец света!
С этой фразы начинался день деда Андрея, а заодно и всей деревни, как только приступили к строительству линии. Он, разбитый параличом, умирал за занавеской на печи больше года. От духоты и смрада окна в избе всегда были открыты и под густой неумолкающий бас старика жила вся деревня. Ненадолго замолкая на время короткого сна или приема пищи, он начинал свои предсказания, состоящие из мешанины библейских, и не только, текстов, с громкого возгласа очередного пророчества, протестуя против последнего наступления «антихриста». Увещевания родственников только распаляли его и вызывали еще более бурную реакцию. Категорически запретив, в свое время, проводить в дом радио, сейчас он не разрешил ставить возле дома столб.
Мы деда не боялись. Еще недавно все состояли в его личной свите при обходе деревни, что было обязательным ежедневным ритуалом, когда он еще ходил. Ростом выше всех в деревне, бородатый, широкоплечий и костистый, он был совершенно глухой. Фамилия его Кузнецов, сам был кузнецом, сын его, отец моих сверстниц, Лиды и Люды, кузнец. Старший внук Юрка работал с отцом в кузнице. Все высокие, дородные, сильные. Юрка, дурачась при ковке лошадей, справлялся с ними без станка.
