Алекс понадеялась, что для таких похорон не нужно одеваться в формальный траур. Ей удалось второй шпилькой закрепить разваливающийся пучок, когда она вошла в детскую. Завернутая в саван, Миллисент лежала на постели, безучастно уставившись в потолок. Девочки стояли по обеим сторонам кровати. Дейзи накинула на голову обрывок черного кружева, словно траурную вуаль.
Алекс сдерживалась изо всех сил, чтобы не рассмеяться. Не в последнюю очередь из-за того, что во рту у нее оставались несколько шпилек, которые, вздумай она расхохотаться, разлетелись бы по комнате. С прической наконец было покончено, Алекс поправила на себе платье и подошла к кровати, потом шепотом обратилась к Розамунде:
– Что сейчас происходит?
– Мы ждем, когда…
В комнату ворвался мужской голос:
– Какая трагедия! Примите мои самые глубокие соболезнования. О, какая потеря!
К их группе провожающих в последний путь Миллисент присоединился мистер Рейно.
Алекс бросила взгляд в его сторону. На нем был тот же сюртук и сапоги, что и в начале вечера. Манжеты расстегнуты, а галстука не было вообще.
Наверное, остался висеть на каких-нибудь оленьих рогах.
Он подошел к Дейзи и поклонился ей в знак соболезнования, потом протянул руку – девочка что-то приколола к рукаву его сюртука.
Черную траурную ленту!
Алекс вспомнила слова, сказанные им при их первой встрече: «Миллисент – это кукла Дейзи. Девчонка хоронит беднягу по крайней мере раз на дню».
Так вот почему на нем была черная траурная лента в то утро, когда он устроил фарс из собеседования с ней, одетый совершенно не как джентльмен. Он был в трауре, но не по человеку, во всяком случае. Возможно, она поторопилась, так резко осудив его.
Чейз наклонился, чтобы поцеловать Миллисент в лоб.
– Будь благословенна ее душа! Лежит, как будто заснула. Или проснулась? Или что там еще?..
Губы у Алекс стали растягиваться в улыбке, но она низко опустила голову, делая вид, что переживает потерю.
– Давайте начинать, – торжественно произнесла Дейзи.
Они выстроились полукругом у изножья кровати. Розамунда встала справа от сестры. Мистер Рейно занял, вероятно, свое привычное место слева от Дейзи, оказавшись при этом рядом с Александрой.
Ей не хотелось думать о том, где мистер Рейно побывал с того момента, как она видела его в последний раз, но обоняние уловило запах бренди и сандалового дерева. Алекс представила, как он шествует в облаке сигарного дыма. Но ведь никакого намека на духи! Она не должна была испытывать облегчение по этому поводу, но все же испытала.
Потом принялась рассматривать столбики, которые поддерживали балдахин над кроватью, стараясь сосредоточиться на трагедии.
– Мистер Рейно, окажите любезность, произнесите несколько слов, – обратилась к опекуну Дейзи.
– Конечно. – Молитвенно сложив руки, Чейз заговорил нараспев низким печальным голосом: – Отец наш всемогущий, мы собрались здесь сегодня, чтобы передать в твои руки душу Миллисент Ферфакс…
Дейзи толкнула его локтем в бок.
– Миллисент Аннабель Хризантемум Женевьевы Ферфакс, – поправился Чейз.
Александра закусила губу. Как ему удается сохранять такой невозмутимый вид?
– Она останется в наших сердцах как верная подруга. Настоящие друзья не живут вечно. Миллисент постоянно была рядом с Дейзи за исключением нескольких раз, когда вываливалась из постели.
О боже! Еще немного – и Алекс разорвет от смеха. Она в этом не сомневалась. Кусать губы и кончик языка уже не помогало. Может, стоит закашляться, чтобы скрыть смех. В конце концов, чахотка – болезнь заразная.
