.
Когда я дочитала письмо, сердце заныло от упреков совести. Брат страдает, а я колеблюсь, спасать мне его или нет. Его замучают в этих шахтах, пока я зарабатываю деньги. Как ни крути, единственный выход и правда выйти замуж, и тетушка права: ни одно приличное семейство не примет дочь изменников. Эстион Вендель – мой единственный шанс.
Сжав зубы, я скомкала письмо и бросила в камин. Что ж, выбора у меня нет. Свадьбе быть.
Приготовления длились всего два дня. Деньги жениха позволяли сделать все быстро. Тетушка пыталась принять посильное участие в выборе платья. Она что-то советовала мне, но я испытывала отвращение ко всему происходящему, поэтому, войдя в лавку лучшего портного города, просто ткнула пальцем в ближайший из готовых свадебных нарядов. Велела подогнать платье по моей фигуре и поскорее доставить в Олвейдж.
После меня перехватил жених, решивший перед свадьбой подогреть мой интерес к своей персоне экскурсией по его магазинам. Пока мне пускали пыль в глаза, демонстрируя умопомрачительно дорогие украшения, я вежливо улыбалась, ахала, задавала вопросы и кивала в нужные моменты. А на деле с содроганием наблюдала, как в голубых глазах блондина разгорается совершенно недвусмысленный огонь.
Кажется, кто-то уже представляет в мечтах первую брачную ночь. У меня же от одной мысли об этом знаменательном событии похолодела кровь, закружилась голова, а потом я впервые в жизни упала в обморок.
Впрочем, меня тут же привели в чувство: у предусмотрительного эстиона нашлись в кармане нюхательные соли. Сидя в кресле, я обвела взглядом роскошный кабинет жениха.
– Вам поднести воды? – тем временем хлопотал надо мной блондин, пытливо заглядывая в глаза.
– Да, пожалуйста, – ответила, вяло улыбнувшись. На самом деле жажды я не испытывала. Хотелось хоть на миг избавиться от навязчивого общества эстиона Венделя.
– Момент… – Блондин вышел за дверь, привлекая внимание своего секретаря.
Я же заметила на платок, что валялся на дорогом басарском ковре рядом с креслом. На белой ткани был вышит незнакомый мне символ, и это не был знак гильдии местных ювелиров.
Этикет не велел касаться платка. Можно было лишь учтиво заметить, что эстион уронил свою вещь, указав на нее взглядом, но любопытство пересилило.
Я подняла заинтересовавшую меня вещицу, но разглядеть не успела: за дверью послышались шаги. Пришлось поспешно отбросить платок в сторону, чтобы с милой улыбкой пронаблюдать, как жених с некоторым смущением убирает его в карман.
Я забыла о платке еще до конца дня и больше не вспоминала. Предсвадебная суматоха, в которую меня вовлекли тетушка и эстион Вендель, не оставляла времени на раздумья.
Однако в ночь перед свадьбой, мучаясь бессонницей, тщетно крутясь в поисках удобной позы на пахнущих иллорой простынях, я отчего-то вспомнила странный символ на платке и... отправилась в библиотеку в поисках ответа.
– Проснись, Эстери! – Я вздрогнула и действительно проснулась. Мама. За все пять лет после смерти она ни разу мне не снилась, а тут… ее голос звучал так близко, и в то же время его словно бы повторяло эхо.
Представляю, какой у меня вид после того, как уснула лицом на книге. Больно. «Наверное, угол справочника отпечатался на лице», – подумала я, потирая ноющую скулу. Обидно, но я так и не нашла тот странный символ!
– Эстери...
Что ж, кажется, это все еще сон. Здесь не может быть маминого призрака. Это невозможно, ведь родителей казнили на главной площади. Надо бы проверить могилы, вдруг мародеры раскопали?
