Индеец на цыпочках последовал за ним. Единственной «мебелью» оказался плетеный гамак, натянутый от стены до стены. На земле лежали грубые инструменты, чашки и сосуды из высушенных диких тыкв, терка для маниока, «змея для маниока» – особая плетенка, предназначенная для того, чтобы пропускать через нее натертую маниоковую мякоть, ступка, длинная жердь из какого-то черного дерева да круглая пластина листового железа.
Прямо на полу была устроена постель из пышной охапки листьев макупи; в углу – несколько вязанок кукурузных початков и лепешек кассавы.
И больше ничего.
– А тут что? – рыкнул стражник, указывая кончиком мачете на охапку листвы. – Есть там что-нибудь?
– Не могу знай, – ответил негр с непонимающим видом.
– Не можешь знать? Хорошо, сейчас посмотрим!
С этими словами он поднял руку, намереваясь проткнуть клинком лиственное ложе.
В тот же момент раздался тихий, но пронзительный свист, и надзиратель в ужасе застыл на месте как стоял – с поднятой рукой и устремленным вниз мачете, нога выдвинута вперед, ни дать ни взять учитель фехтования, показывающий, как нанести удар из второй позиции.
Он просто окаменел. Индеец же давно вылетел из хижины. Достойный краснокожий тоже был перепуган насмерть и, похоже, совсем забыл о будущей попойке.
– Ай-ай! – вопил он. – Ай-ай!.. – И грубый акцент выдавал его безумный ужас.
Надзирателю потребовалось примерно полминуты, чтобы прийти в себя. Прокаженный, не двигаясь с места, смотрел на него с дьявольской усмешкой.
– Почему больше не искать?
От звука человеческого голоса надзиратель подпрыгнул на месте.
– Ай-ай! – пробормотал он сдавленным голосом. – Это ай-ай…
Его взгляд не мог оторваться от двух светящихся точек, раскачивающихся в середине черной спирали, закрученной, как бухта судового каната.
«Одно резкое движение, и мне конец, – подумал он. – Хватит, пора убираться отсюда».
И медленно, очень осторожно, с предельной аккуратностью, он подтянул правую ногу, отступил левой, попятился назад, пытаясь одновременно нащупать дверь.
Но в тот момент, когда он наконец испустил вздох облегчения, прямо над его головой раздался тот же свист. Волосы на голове надзирателя встали дыбом. Ему показалось, что корень каждого волоска раскалился докрасна.
Что-то длинное, тонкое, не толще бутылочного горла, медленно соскользнуло с потолочной жерди с сухим шуршанием встопорщенных чешуек.
Он поднял голову и едва не рухнул навзничь, увидев в нескольких сантиметрах от своего носа змею, которая, раскрыв пасть и уцепившись хвостом за балку, грозила свалиться на него и впиться в его лицо своими ядовитыми зубами.
Вне себя от ужаса, он отскочил назад, обрушив с размаху удар сабли на жуткое пресмыкающееся. К счастью для надзирателя, клинок прошел сверху вниз и начисто снес голову змеи, тотчас рухнувшей на пол хижины.
– Граж, – завопил надзиратель, – это граж!
Дверь была прямо позади него, он проскочил сквозь дверной проем с ловкостью акробата, прыгающего через бумажный обруч, едва не споткнувшись о третью змею, которая, ползая, издавала трескучий звук ороговевшей погремушкой на кончике хвоста.
Все эти события заняли не более минуты. Второй надзиратель, встревоженный криками индейца, оторопел при виде своего товарища, бледного, мокрого от пота, с перекошенным лицом, почти что на грани обморока.
– Ну что там? – резко спросил он. – Говори же!
– Там… там… полно змей, – с трудом выдавил тот.
