Гвианские робинзоны - страница 34

Каждый нес с собой немного еды, чтобы было чем подкрепиться в течение дня, по пути они весело беседовали.

– Ну вот, Казимир, – говорил Робен, ставший куда более общительным с тех пор, как его жизнь обрела цель, которой он мог достичь в скором времени, – думаю, что через месяц мы сможем отправиться в путь. Скоро мы будем далеко отсюда. В свободной стране. Я больше не буду диким животным, которое преследуют, каторжником, которого травят собаками… Я перестану быть добычей для индейцев и стражников… Я больше не буду белым тигром!

– Оно так, хорошо, – негромко повторял прокаженный, разделяя радость своего друга.

– А еще, представь себе, я смогу увидеть мою жену, моих милых малюток. В одно мгновение забыть обо всех прошлых пытках… Стереть одним поцелуем воспоминания о каторге… Сжимать их в объятиях, видеть и слышать их! Эта надежда придает мне силу великана. Мне кажется, что я мог бы разнести весь лес в щепки. Сейчас ты увидишь, как я возьмусь за лодку… нашу прекрасную лодочку, в ней вся моя надежда. Точно! Мы так и назовем ее – «Надежда»!

В этот момент они оказались на прогалине, которая появилась в результате падения бамбы, увлекшей за собой несколько соседних деревьев. Солнечный свет так и хлынул через брешь, открывшуюся в зеленом своде. Обломленный ствол все еще дымился.

– Вперед, за работу, мой…

Робен не смог закончить фразу. Он замер, потрясенный, при виде мужчины, вооруженного мачете и одетого в мрачную каторжную робу. Незнакомец резко выпрямился и произнес запросто:

– Гляди-ка, это вы, Робен? Черта с два я ожидал встретить вас здесь…

Робен, ошеломленный столь неожиданной встречей, ничего не ответил. Один только вид бывшего товарища по несчастью вызвал в его памяти целую вереницу самых тяжелых воспоминаний.

Он снова увидел во всей красе тюрьму и все ее мерзости!.. Трибунал и двойные кандалы… Водворение на каторгу. Ему даже в голову не пришло, что этот человек тоже может быть беглецом.

И вполне возможно, что он здесь не один. Вероятно, поблизости, под пологом леса, прячется целая шайка негодяев, за которыми следят надсмотрщики.

И что теперь? Выходит, он понапрасну вынес такие страдания? Значит, надо попрощаться с замаячившей было свободой? Инженером овладело странное лихорадочное состояние. В его голове мелькнула мысль об убийстве. В конце концов, что ему жизнь этого бандита, чье появление грозило ему страшной опасностью.

Но Робен тотчас же устыдился этого бессознательного порыва и снова овладел собой.

Вновь прибывший, казалось, не заметил его смущения, как и не удивился его молчанию. Он просто продолжил:

– О да, я понимаю, вы не из болтунов. Какая разница, я все равно очень рад вас видеть.

– Это вы, Гонде? – наконец с усилием произнес Робен.

– Он самый, Гонде, из плоти и крови… хотя вернее было бы сказать – из костей. Видите ли, тюремный паек не стал сытнее после вашего побега, и будь я проклят, если кто-то смог растолстеть при такой жаре и с адской работой, которую нам приходится выполнять!

– Но что вы здесь делаете?

– Кому другому я бы ответил, что любопытство убило кошку и что нечего лезть не в свое дело. Но вы, конечно, особый случай, вы имеете право знать. Я всего-навсего лесной разведчик.

– Лесной разведчик?

– Да, я ищу деревья. Вы же знаете, что на каждой лесной разработке начальство выделяет человека, который хорошо знает лес и породы деревьев. Он идет по лесу наудачу, находит самые ценные стволы, помечает их, а после, через некоторое время, государственные «сидельцы» валят их во благо своего хозяина.