Зелёненькие огоньки аппарата мерцали… диалог для пароля… столбик с кодами отправителей… детские игрушки… выключил экран.
– (Босс, себе): хоть немного плыть в смутных остатках сегодняшнего дурацкого сна… пока не началась жизнь… наверно, потому и спят, что невозможно долго выдерживать жизнь… надо время от времени уходить из неё куда-то… а обратно приходить другим… каждое утро немного другим… который, конечно, помнит того, вчерашнего.
***
Идлиб – подвал Халифата —
чицвар
Бетонное подвальное помещение без окон… на стенах большие и малые бурые пятна от прошлой крови… многие совсем выцвели… их тёрли и мыли, но недомыли, кровь впиталась в бетон и стала бурой… одна стена обита нержавеющей сталью, в неё вделаны наручники, скобы и крюки… в потолке – лебёдка с перекладиной и двумя крюками, чтоб жисть мёдом не казалась… подъёмные верёвки с коричневыми пятнами… поменяют, когда станут совсем жёсткими… никакого пошлого модернизма… проверенный средневековый вариант.
В пыточной стене ниша с острыми шипами внутри и дверью, обитой войлоком, измазанным опять же чем-то коричневым (возможны варианты)… тёмные затёртые пятна – тоже скребли небось… в полу рельсы, на них кресло на колёсиках с ремнями… нет только паровозика «чу-чу», а жаль… пленников тоже надо развлекать между пытками… для контраста… у стены напротив – шкафчики и столики со скальпелями, шприцами, инструментами и медицинскими препаратами.
В углу узкий стол… за ним сидят двое напротив друг друга… Николай привязан к стулу широким шпагатом, охватывающим поясницу… непрестанно бормочет, запрокидывает голову и ведёт себя как сумасшедший… не спал дней десять или двенадцать… кто знает?.. до пяти ещё недавно умел считать.
Перед ним сидит молодой следователь, Бекбулат, в круглых очках a la Джон Леннон… внимательные умные глаза, чисто выбрит… одет в длинную белую рубашку и маленькую чёрную шапочку… он узбек и говорит по-русски… за его спиной штатив с лампой, видеокамерой и микрофоном.
Голова Николая вдруг падает на стол… безвольно свешиваются руки, раздаётся протяжный хрип, будто спустили шину… он сразу засыпает… Бекбулат перегибается через стол и несколько раз легко ударяет пальцами в середину лба Николая… тот моментально просыпается с мучительным выражением лица… хватается за голову и громко орёт от сильной боли… начинает блевать… но уже выблевал раньше всё, что мог, остались лишь блевотные спазмы… его трясёт, начинаются судороги.
– (Бекбулат): пока ты спал, джинни прилетела и спрашивает: для чего ты приехал в Идлиб?
Пленник роняет голову на стол и катает её по-всякому… хочет схватить Бекбулата зубами за руку… тот уклоняется, встаёт, поднимает Николая под мышки и усаживает вертикально на стуле… тот настырно таращится… хитренькое глуповатое личико… требовательно спрашивает:
– ак… какой-с сён ден?.. гвари!
– (Бекбулат): Аллах не разрешил дням меняться для тебя.
– (Николай): ну там… поне… сельник… вторт… тник… чиц-вар…
– (Бекбулат): чицвар, чицвар… все твои дни теперь – один сплошной чицвар.
Николай лукаво щурится… из глубин тяжёлого бреда выплывают остаточные и бессвязные мыслительные способности:
– ты тошно знаишь?.. а то гворят сякое…
Бекбулат сдержанно кивает… следит за ним, стараясь понять, когда можно будет снова задавать вопросы.
– (Николай): чё там на тее?.. рыбахин… вот раньши дугой был… а, ты хто?.. не… не… эт-то потом… я – хто?!
