Она была тронута.
– Сам смастерил, – с гордостью ответил Эли.
– Он чудесен. Поможешь надеть?
Эли с готовностью накинул шнурок на ее опущенную голову.
– Спасибо. – Выпрямившись, Алекто погладила подарок.
Брат просиял.
Опомнившись, она обернулась к окну, но теперь за цветными стеклышками виднелось лишь небо.
– Поможешь мне? – Она прошла к сундуку и достала припрятанные куски пирога с инжиром и пряностями.
Тяжелые и плотные, они были одним из ее любимейших лакомств. Отогнув край пергамента, Эли восторженно повел носом.
– И как ты умудрилась пронести их с ужина!
Алекто только плечом повела.
– Уметь надо.
Забравшись с ногами на кровать, они разделили угощение. Алекто откусила кусочек, чувствуя, как лопаются под зубами крупинки. Само тесто, и без того тугое, стало уже жестковатым, но этот недостаток сглаживала сладость.
– Как думаешь, что будет при дворе? – спросил Эли, потянувшись за следующим куском.
– Не знаю. – Алекто с деланым безразличием стряхнула с остатка пирога крошки, прежде чем отправить его в рот. – Должно быть, дамы будут скучны, а король будет как все короли.
– Будто ты много королей знаешь!
– Уж поболе тебя, неуч! – кинула она в него подушку.
Оба знали, что учитель, который к ним приходил, заставил зубрить список королей с древнейших времен, что Алекто, кстати, и сделала. Ее он обучил начаткам грамматики, тогда как образованию Эли и Каутина, конечно же, уделялось основное внимание.
Эли каждый раз едва мог дотерпеть до конца занятий. Мысли его разбегались, как воробьи, которых он любил гонять с друзьями-пажами.
Когда с пирогом было покончено, Эли с сожалением вздохнул и поднялся.
– Ну, пока.
Алекто приблизилась к зеркалу и погладила подарок. Отчего бы и не быть при дворе лучше других леди?
Три недели пронеслись быстрее, чем можно было предположить. Дела с ногой Рогира обстояли уже лучше. Он мог и вовсе оправиться, если бы не пренебрегал постоянно советами лекаря. Я заканчивала последние приготовления. Наряды были уже сшиты и даже уложены. Ларец с драгоценностями я решила с собой не брать, ограничившись лишь несколькими украшениями для нас с Алекто.
Наконец, настал день отъезда.
– С вашего разрешения, я возьму с собой печати, милорд.
– Вам не придется особо мне писать, миледи. Я приеду вскоре за вами. Мне лучше с каждым днем. – Он шевельнул ногой и поморщился.
Я покрутила в руках печать.
– Такое послание побоятся открывать, милорд.
– Хорошо, вы правы.
Порой наши разговоры с Рогиром походили на беседы двух незнакомцев.
– Позвольте вам помочь. – Проковыляв к выходу, он открыл передо мной дверь.
– Благодарю. Вам следует поберечь себя.
Двор застилал белым одеялом снег. Щеки покалывало. Я обернулась в последний раз на обнесенный лесами замок. Холода усилились, и строительство пока приостановили.
Следом вышла Алекто, рядом с которой семенила Хольга.
– Вы ведь взяли гребень? – волновалась жена управляющего.
– Конечно, Хольга, не беспокойся.
– А каль?[4] На ночь ведь непременно нужен каль. В королевском замке наверняка сильно дует.
– Ты ведь сама его и уложила…
– Ах да. Ну а ту свистульку, с которой вы лучше всего засыпали?
– Хольга, мне ведь уже не семь.
– А…
– Не волнуйся. – Алекто обернулась и, положив руки ей на плечи, заглянула в глаза. – Я отправляюсь в королевский замок, а не на край света.
Вздохнув, жена Якоба накрыла ее руку своей.
– Берегите себя, миледи.
Поцеловав ее в лоб, Алекто скользнула в повозку, не взглянув на меня.
