Представляется, что именно во время правления Угедэя (1229–1241) судебная система Монгольской империи стала формироваться и базироваться на тех принципах, которые и обеспечили эффективность ее действия не только в империи, но и в государствах, впоследствии выделившихся из ее состава. Ниже предпринимается попытка проанализировать судебную практику хана («каана») Угедэя и выявить базовые институты и принципы монгольского имперского процессуального права.
Основными источниками наших знаний о деятельности Угедэя в судебной сфере являются средневековые исторические памятники. В упомянутой династийной истории «Юань ши», а также в надписи на могиле Елюя Чуцая, канцлера при дворе Угедэя, приводятся сведения об основных направлениях судебной политики этого хана. Наиболее подробные сведения о конкретных судебных делах, разбиравшихся Угедэем, содержатся в сочинениях персидских авторов – «Истории завоевателя мира» Алла ад-Дина Ата-Малика Джувейни и «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина, причем второй из них, по мнению исследователей, практически полностью опирался на сведения первого при передаче этой информации [Бира, 1978, с. 151]. Некоторые дополнительные сведения о суде в эпоху Угедэя можно обнаружить, в частности, в «Кратких известиях о черных татарах», составленных Пэн Да-я и Сюй Тином, послами китайской империи Сун, которые побывали в Монгольской империи соответственно в 1233 и 1235 гг., т. е. в середине правления Угедэя. Определенного внимания заслуживают отдельные сообщения более поздних памятников историографии – например, монгольские исторические хроники XVII–XIX вв., в которых образ Угедэя претерпел существенную эволюцию по сравнению с источниками XIII–XIV вв., а также «История Небесной империи», представляющая собой переработку сведений «Юань ши», предпринятую по приказу маньчжурских властей династии Цин в первой половине XVII в.
Итак, Угедэй, вступив на престол, в качестве повелителя Монгольской империи также унаследовал, с одной стороны, прерогативы верховного судьи, с другой же – проблемы с реализацией правосудия в своих обширных владениях. Необходимость реформирования судебной деятельности была им осознана на первом же году правления, уже в 1230 г. Елюй Чуцай, советник, «унаследованный» Угедэем от Чингис-хана и вскоре назначенный новым монархом на пост канцлера, проанализировав ряд судебных дел, сформулировал базовые принципы организации правосудия, включая подсудность дел различных категорий. В первую очередь речь шла о преступлениях против государства и порядка управления, а также о должностных преступлениях. В частности, он рекомендовал предавать суду за произвольное введение наместниками налогов, за предоставление и принятие в залог казенных вещей, за злостное уклонение от уплаты налогов и т. д. [Бичурин, 2005, с. 151; История…, 2011, с. 56–57]. Согласно Пэн Да-я и Сюй Тину, хан Угедэй весьма ответственно относился к собственной роли верховного судьи и лично разбирал многие дела, в отдельных случаях советуясь с членами рода Чингис-хана, но никогда не передоверяя судебные обязанности своим китайским чиновникам [Золотая Орда…, 2009, с. 43]. В связи с этим сосредоточимся на конкретных судебных делах, разобранных Угедэем, чтобы выявить заложенные им принципы ханского правосудия и организации процессуальной деятельности.
Сразу следует отметить, что многие решения Угедэя, изложенные Джувейни и Рашид ад-Дином, в значительной степени носят характер назидательных рассказов, подчеркивающих образ наследника Чингис-хана как идеального монарха – справедливого, великодушного и щедрого. Более того, в ряде случаев они представляют собой «кочующие сюжеты», которые в разное время приписывались правителям тех или иных государств и эпох. Тем не менее ряд казусов представляется отражением реальных политико-правовых и социально-экономических условий развития Монгольской империи в правление Угедэя и, соответственно, позволяет решить поставленные нами задачи по реконструкции суда и процесса рассматриваемого периода.
