Забыв о своем страхе стен и пола, Ривз уставился на кресло.
– Мо(– - -)жете сде(– - -)лать еще что(– - -)нибудь?
Завороженный, он подполз к креслу и осторожно потрогал поверхность пальцем. Придавил. Отдернул палец и потом широко открытыми глазами смотрел, как поверхность принимает прежнюю форму.
Агнес вошла в свою аудиосистему и отредактировала устройство, провоцирующее заикание. Теперь она могла легко понимать Ривса, не отключая его блок ЭККО.
– Ну-ка, Ривз, скажите что-нибудь?
– Вы принесли ручку? – немедленно спросил он.
Он потерял всякий интерес к креслу и теперь с надеждой смотрел на Агнес.
Та слегка раздраженно покачала головой:
– Нет. Вся информация: история болезни, запись бесед, а также комментарии…
Она вызвала раздел «Правила и процедуры» на внутреннюю поверхность своих век, и голос ее стал монотонным – слова автоматически направлялись ей в рот.
– …занесены на специализированные нейроны в мозгу интервьюера. Ни интервьюеру, ни заключенному не разрешается использовать инструменты творения.
Она умолкла, увидев, что Ривз уполз в свой угол и свернулся калачиком, закрыв лицо руками.
– Так что никакие писчие инструменты не требуются, – закончила Агнес и, помолчав, продолжила: – Вы это знаете и все-таки продолжаете спрашивать. Вы знаете наши правила. Выздоровление пройдет гораздо легче, если вы просто усвоите то, что я вам говорю. Тесты показывают, что вы способны сделать это.
Ривз поднял голову. Сложив руки на груди и изобразив на физиономии такое же суровое, как у Агнес, выражение лица, показал ей язык. Агнес удержалась от комментариев – они бы только поощрили его к дальнейшим выходкам.
Она попробовала иную тактику:
– Ривз! Я пришла спросить вас о трансформации.
Тот пожал плечами:
– Я знаю.
Отвернулся от Агнес и принялся вдавливать ладони в сотовую ткань пола.
Агнес нахмурилась:
– Вот как?
Ривз оторвал руки от пола и стал наблюдать, как пол принимает изначальную форму.
– Вы всегда задаете мне один и тот же вопрос, – сказал он.
Потер нос пальцем и, не отрывая глаз от пола, продолжил:
– Вам на меня совсем наплевать.
Агнес рассердилась:
– Ривз! Мне совсем не наплевать ни на вас, ни на прочих Сенситивов на станции. Именно поэтому мне нужно, чтобы вы рассказали мне о трансформации. Сделаете это для меня?
– Это против правил, – ответил Ривз, вперив беспокойный взгляд в потолок. – Болтунов здесь убивают.
– Ривз! Общение между заключенными здесь невозможно. Вашу жизнь определяют только наши правила. Вы должны рассказать мне о трансформации и о том, как ее можно остановить.
Ривз отрицательно покачал головой.
– Почему нет?
– Потому что, – со всей прямотой сказал он, – вы ко мне жестоки.
– Как это?
Ривз пожал плечами:
– Вы меня не любите. Вы не позволяете мне называть вас иначе как «доктор», а это не имя. Меня же вы все время называете по имени. Вы не даете мне одежду, не разрешаете уйти отсюда, не позволяете дотронуться до вас.
Голос его зазвучал громче:
– Вы меня используете. Вам совсем на меня наплевать.
Он вновь спрятал голову в ладонях.
– Я вижу это, когда смотрю на вас, – закончил он.
Агнес замерла:
– Что вы этим имеете в виду?
Ривз медленно выпрямился и подполз к креслу, на котором сидела Агнес. Поднялся на колени. Их глаза встретились.
…пожилая женщина с сияющими седыми волосами спадающими по краям печального лица несущего собравшиеся в уголках рта морщины как следы возраста с голосом забытой давно преданной земле птицы…
