Однако у Глота – немалые связи среди преуспевающих жителей городища, преждевременная кончина его наверняка вызовет толки и начнется расследование. Не пришлось бы дале спешно удариться в драп!
Былому Гамаюну нечего терять, опричь свободного пользования отхожим местом на заднем дворе бывшего своего дома. А ему отнюдь не улыбается остаться без недвижимости и бизнеса, став взамен фигурантом криминального розыска!
«Упокою Горазда, буду убиен вслед. Не упокою, все одно достанут мя Глот и иже с ним! А упокоив Глота и дернув в бега, враз обнищаю… Эх, сыскать бы средство разом избавиться и от Горазда, и от Глота, вернувшись дале к благости с прелестницами на ложе и утками в пруду!» – возмечтал былой романтик разбоя, а ныне презревший прежние идеалы обыватель, весь в трясине мещанского уюта, ибо материальное благополучие, достигнутое собственными трудами, пущай и злодейскими, нередко вельми способствует утрате прежней тяги к подвигам…
VI
– Выслушал я со всевозможной терпеливостью, ни разу не встряв, прерывая. Оцени и возблагодари мя! – приступил издалека первый чин внутреннего сыска Земли вятичей…
«Возблагодарить? Даже и не помыслю! К сути переходи, к сути! Не тяни!» – мысленно поторопил нетерпеливый Вершило косвенного своего родича.
И словно поддавшись тому понуканию, Твердило не стал тянуть:
… – Касаемо же твоей просьбы, выскажу: рад бы, а не осилю! С горечью в душе – уклонюсь…
– С чего бы сие?! Дело ведь пустяковое! – всколыхнулся Вершило.
– Пустяковое оно лишь для тя, понеже, ловча со скрытностью, твой внешний сыск изловчился вытребовать себе особливые права – не в пример службам из праведных. Ведь даже нам, внутреннему сыску, воспрещено вмешиваться во многие ваши проказы, нарушающие запреты, обязательные для всех остальных.
Понеже поставлены мы надзирать за честным соблюдением законов. И строго спрашивает с нас за то Высший совет старейшин! Чихнем не туда, и то взыскивает! Сам понимать должен…
– А не понимаю, куда ведешь! – живо возразил четвертый по старшинству чин внешнего сыска Секретной службы, задетый за живое тем, что его служба не была включена в разряд праведных.
– Досадно то! Однако растолкую…
На каковом, позволь осведомиться, основании, задерживать хахаля дворовой девки твоей жонки? И точно ли хахаль он, а не выдумка ея? Случится неладное с ним, не с тебя спросят!
– Да кому же надобен он, кто его хватится? – живо отреагировал Вершило, ощущая, что ветрило беседы их разворачивается прохвостом Твердилой в выгодную для того сторону.
– Тебе и надобен! – вразумил Твердило.
– Да мне-то сей зачем?!
– Растолкую и оное. Ведь памятлив я! И едва ты дошел в своем изложении до имени Молчан, сразу и вспомнил, что сталкивался с ним допрежь, при том, что и не видел никогда…
– Не вем я, о чем ты…
– А, поведаю! – была, ни была! Во времена, еже я продвигался по службе, весь в рвении, и токмо чаял нынешний чин свой, приказали мне приступить к расследованию особой важности…
«Еще боле рвения проявил отец жены твоей, всячески продвигая тя по службе, ведь имел для того все возможности, пребывая еще тогда старейшиной первого благочестия», – крайне недоброжелательно рассудил Вершило, ведь, похоже, рушились его упования.
… – Касалось оно некоего Первуши из отряда скорого задержания, коей подчинялся в ту пору вашему внешнему сыску, ноне же передан скрытному. И аще придут за кем-то из твоих подчиненных – не утверждаю, а допускаю! – вязать ему руце будут молодцы из того отряда…
