Вслед Молчан узнал о себе, что он: «пень!»; «лапоть!»; «не удалой», и в тот же день был определен на добровольно-принудительные полевые работы по вектору корчевания осьмьнадесяти пней в шестидесяти шагах от порога их избы, аще глянуть в направлении дальнего леса. Понеже, являясь завзятой огородницей, Доброгнева давно уж нацелилась возделать ту пустошь под зело перспективный участок для новых изрядных посадок, однако супруг, равнодушный к романтике корчевок, копок и каждодневных поливов, допрежь упорно уклонялся от сей каторги. А пришлось ему смириться, ибо повинен был! И елико ни вкалывал впредь до тридесять седьмого пота, по завершение каждого очередного наряда всегда выслушивал, что мало радел и скверно!
С той злосчастной оплошки прошло уж немало, а разговение и не начиналось! Доброгнева продолжала уклоняться от взаимности, выдерживая гонор свой. И опостылело Молчану затянувшееся постничество. Заколебало оно его! Ведь даже бочонок лучшего меда с ярмарки, вкупе с отменными бусами и отрезом дорогой ткани оттуда же, не расположили жену его к ласкам!
Яснее ясного: рассчитывал он разыскать в Булгарии свою давнюю пассию Гульфию, коя не столь давно сладостно приснилась ему, и оттянуться с ней от души, заочно поквитавшись с той, что злостно уклоняется от священных обетов брачевания, намеренно саботируя их. Однако осознавал, что окажется там отнюдь не завтра. А чем укротить желания днесь?
И вечор – пополудни, присоветовал ему внутренний глас:
– А ты бы подкатил к домовому, проживающему у вас в шуююем дальнем углу, дабы вразумил Доброгневу телепатическим образом, вроде мя. Ведомы мне любимые лакомства сего человекообразного с паранормальными способностями, свободно перемещающегося в пространстве, однако недалече, и давно уже без взлета. Из дарений от разумных хозяев предпочитает присоленный черный хлеб – достаточно ему кусочка, кашку из гречи – хватит двух ложек, да теплое молочко або сметанку в плошку. Ежели соберешься с угощением, подскажу заговорные слова пред обращением за помощью. Нажимай на скорбь – сей любит, аще ему жалятся, да нахваливай, сколь пригож он и премудр – непременно размякнет! Обращаясь, называй его Дедушкой либо Доброхотом, а всего вернее – Кормильцем. И не скупись на лесть!
Обозначу и доподлинную примету, расположил ли его своими дарами и просьбами. В таковом разе может и объявиться воочию, став видимым. А на пригляд невелик он росточком – навряд ли достанет тебе до пояса. Весь в рыжеватой шерсти, и даже длани его заросли ей. Большущая супротив тулова башка и длиннющие руце…
«А и обращусь к домовому! На кого еще надеяться?! – мысленно солидаризовался Молчан с советом внутреннего гласа. – Изо всех духов Земли нашей токмо он и добрый!».
И верно! Вятичи по справедливости полагали домовых своими одушевленными оберегами, родоначальник коих, по их поверьям некогда упал с неба в печную трубу, и показалось ему столь уютным там, что решил переменить образ жизни и прозываться домовым, дале переманил из вышних пределов знакомую из того же племени, ставшую первой домовихой, а вслед и домовята пошли…
Все остальные духи Земли вятичей считались либо недобрыми, либо злющими и злокозненными.
Живя в непосредственном общении с природой, язычники-вятичи твердо веровали, что там промышляет нечистая сила! И дифференцировали ее по статусу и среде обитания. Самыми именитыми считались лешие и водяные.
