Хэллгейт. Семья - страница 11

Джин поблагодарила его и засобиралась уходить – в воздухе висела неловкая пауза, и чувствовалось, что больше Люсьен не скажет ни слова. Испытывать его терпение не хотелось.

Он не шевельнулся, но Джин показалось, что дверь за ней закрылась сама собой.

Стэши проснулась в половину седьмого утра и, дотянувшись до телефона, с досадой поморщилась. Чёртова рань. Сбоку похрапывал Макс. Она осторожно коснулась его лба – ни намёка на былой жар. Хорошо.

Каждое её утро начиналось с чашки крепкого кофе и чтения новостей. Первое правило журналиста: всегда держи руку на пульсе. В Луизиане, впрочем, почти ничего не происходило, и любого другого человека это бы успокаивало, но Стэши тревожило – затишье всегда бывало перед бурей.

Кроме того, стоя по горло в болоте рутины – какая ирония для той, кто буквально жил у мутной воды, – не поймаешь за хвост сенсацию. Стэши отчаянно хотелось, чтобы Хэллгейт наконец встряхнулся. Казалось, город застыл в стеклянном шаре, только вместо искусственных снежинок – пыль и песок.

Оставалось, конечно, дело Хьюзов. Она и сама посвятила ему столько времени, что могла бы, не заглядывая в материалы, воспроизвести любую заметку из тех, что печатали весь первый год после убийства. Проблема в одном: там не было ни хрена ценного.

Город с готовностью сожрал версию «особняк губернатора сжёг Ленни Дикинсон» и не подавился – но то было в проклятый первый год. Потом с глаз горожан будто пелена спала, и многие негласно сочли дело нераскрытым. Плевать, что признанный виновным в поджоге человек сидит в тюрьме.

Стэши тоже не верила, что Дикинсон – тот самый поджигатель.

Вскоре после того, как его упекли за решётку, «Вестник Луизианы», крупнейшее издание штата, чья редакция располагалась в столице, выпустил и статью о Ленни, и интервью с ним – по его словам, первое и последнее. Тексты были, прямо скажем, любопытные и содержали немало откровений.

И подтверждали её догадку, что Хьюзов сжёг кто-то другой.

Ленни Дикинсон был серийным убийцей. Он выбирал очень похожих женщин: с волосами оттенков рыжего, высоких и статных.

Она помнила его на снимках. Грубоватые, но завораживающие черты лица, зачёсанные назад волосы, гладкий высокий лоб. Ленни вызывал желание обвести каждую линию пальцем, но вместе с тем страх порезаться был слишком велик. Наверное, он нравился женщинам. Что-то в нём их подкупало.

Что-то особенное – быть может, звериная жестокость в глубине зрачков, мышцы, перекатывающиеся под светлой кожей. Стэши не знала, но догадывалась: расстёгивая рубашку Ленни, на спине и груди они находили мелкую россыпь веснушек и родинок, рассматривали её, отпускали затёртые фразы о созвездиях, а потом…

Потом всё заканчивалось.

Один сильный удар бейсбольной битой по голове – в интервью Дикинсон говорил, что этого обычно хватало.

Если бы он убивал только в Хэллгейте, поймать его удалось бы куда быстрее. А так… Он нередко выбирался и в Новый Орлеан, и в Батон-Руж, и в маленькие города по соседству. Из-за этого полиция всего штата стояла на ушах, но Дикинсон был хитёр и осторожен.

Стэши глотнула кофе, открыла сайт «Городских хроник» и в очередной раз пожалела, что не может, как прежде, сидеть за столом и перелистывать чёрно-белые шуршащие страницы. Переход в новый формат дался газете нелегко: старожилы Хэллгейта всё-таки предпочитали бумажную версию, и некоторые продолжали демонстративно игнорировать интернет-издание. Однако таких осталось мало: быть в курсе происходящего хотели почти все.