– Разве тебе ничего не известно?
– Нет, госпожа.
– Где твой сын?
Исет вскинула голову и посмотрела Великой царице прямо в глаза. На какой-то момент ей показалось, что это пламя, пылающее в них, начинает перекидываться и на нее. Пожирает своими ненасытными языками, обжигает кожу и причиняет боль. Однако наложница не отвела взгляда. Более того, она почувствовала прилив сил.
– Где твой сын, Исет? – грозно повторила Хатшепсут.
– Он на прогулке по Хапи со своим наставником, – спокойно ответила та.
– Он не явился на причал. Яхмеси Пен-Нехбет уже поведал мне все.
– Тогда в храме Амон-Ра. С достопочтимым Хапусенебом. Учится приносить жертвы нашему великому…
– Хватит!
Царица с силой ударила по подлокотнику трона. Непроницаемая маска слетела с лица. С уст сорвался злобный рык. Казалось, сами золотые львы ожили под ее руками и готовы накинуться, да растерзать несчастную наложницу. Хатшепсут подалась вперед. Щеки покрыл бардовый румянец. Очи метали молнии.
– Ты принимаешь меня за глупую овцу?!
Исет вновь отвела взор и быстро покачала головой. Озноб усилился и теперь его не могло скрыть даже темное платье.
Глаза царицы сузились:
– Я жду от тебя ответа, Исет!
– Нет, – с трудом произнесла наложница, – прости, госпожа.
– И все же ты вынуждаешь меня повторять вопрос. Где твой сын?!
Исет молчала. Она не знала, что ей ответить. При этом продолжала отводить взгляд.
Хатшепсут выпрямилась, облокотившись о спинку трона. Румянец на щеках начал спадать, вновь превращая лицо в подобие непроницаемого камня… Словно золотая погребальная маска древнего царя. Вот только ее хозяин не намеревался отправляться в последний путь…
– Он вошел в свои покои вчера вечером, – холодно начала рассказ царица, – и с тех пор оттуда не появлялся.
Из-за спины Исет показался меджай. Второй. Он медленно прошествовал к возвышению. Его сандалии глухо шаркали по глиняному полу. Наложница невольно стала следить за телохранителем Хатшепсут. На саму царицу она по-прежнему не смотрела. Медленным движением меджай достал из-за пояса хопеш. Бронза грозно блеснула в пламени огня. Его язычки играли на лице телохранителя, которое сейчас было точной копией своей госпожи. Каменная маска, лишенная всяческих чувств. Телохранитель аккуратно положил хопеш в треножник лезвием вниз.
Исет похолодела. Страшная догадка промелькнула в голове.
«Неужели… Амон-Ра, неужели все это происходит со мной? Они не посмеют… Она не посмеет!ОнаНеужели… Амон-Ра, неужели все это происходит со мной? Они не посмеют… Она не посмеет!».
Однако наложница поняла, что напрасно искала утешения. Напрасно понадеялась на то, что Хатшепсут не рискнет причинить вред любимице Херу. Теперь в намерениях царицы сомнений нет. Ее никогда не страшил гнев слабовольного пер-А. А теперь, когда он прикован к собственной постели, ей и вовсе нечего бояться. Исет это поняла. И корила себя, что поняла слишком поздно. Надо было оставаться подле него. Возле любимого Джехутимесу. Туман горя и страданий окутал ее разум. Окутал с тех самых пор, как господина свалила страшная болезнь…
«Но я не сдамся. Ради него я не сдамся. Я должна держать его за руку…».
– Стража клянется в том, что сын Херу не покидал своих покоев, – продолжал монотонный голос Хатшепсут, – а когда Яхмеси посетил их, то они были пусты. Уйти сам он не мог. Значит… ему помогли покинуть дворец. Поэтому я вновь спрашиваю. Теперь в последний раз. Где твой сын, Исет?
