– При чем здесь Настя?!
– Идем! – Федор встал из-за стола. – Халат накинь…
Они шагали длинными, сверкающими коридорами центра; время от времени Федор открывал дверь, они входили. Крайнев видел людей, опутанных трубками и проводами, недвижимых, с бледно-серыми лицами. Возле некоторых хлопотали люди в форме кардиоцентра, некоторые лежали в одиночестве, возле кого-то дежурили сиделки. В одной из них Крайнев узнал Настю, хотел подойти, но Федор остановил. Они вернулись в кабинет, сняли халаты, и секретарь директора принесла чай.
– Любая операция, даже самая сложная – полдела, – сказал Федор, размешивая сахар ложечкой. – Видел, в каком состоянии люди? Их следует выходить, иначе труд хирургов насмарку.
– Настя – сиделка, а не медсестра! – напомнил Крайнев.
– С тех пор, как она работает в центре, у нас нулевая летальность. Ясно? – Федор швырнул ложечку на стол. – Даже в самых лучших кардиоцентрах имеются летальные случаи. Специфика. У кого меньше, у кого больше, но есть везде. А у меня – нет. Это противоречит медицинской практике, но факт. Ничего особенного Настя не делает. Сидит возле больных, разговаривает, гладит по лбу, и они поправляются. Быстро! Причем все больные чувствуют причину. Стоит Настю заменить – скандал! Это дар, у нас прабабушка так умела.
– Ты уработаешь ее до смерти!
– О чем ты! – обиделся Федор. – Гоню домой – не идет. Говорит: «Больные просят!»
– Она возле меня так сидела, – сказал Крайнев. – В январе сорок второго. Тоже гнал. Носом клевала, но не шла. На руках в постель относил.
– Чем болел? – заинтересовался Федор.
– Банальное воспаление легких. Зачем сиделка, когда есть антибиотик? Новейший, сильный.
– Что мне нравится в современных людях, – сказал Федор, – так это поголовная медицинская грамотность. Сами себе ставим диагноз, сами лечимся… Потом не знаем, как спасать. Новейший антибиотик рассчитан на подавление новейших возбудителей болезни. В сороковые годы их просто не существовало.
– В общем-то, не помог, – согласился Крайнев.
– У тебя была ретро-инфекция, смертельная для современника. Людей сегодня убивает простой дифтерит, а тут крупозное воспаление легких…
– Хочешь сказать?..
– Тебя спасла Настя. Ее любовь, самоотверженность, дар, который послал ей Господь.
– Пусть так! – не стал спорить Крайнев. – Но я не хочу, чтоб Настя умирала на работе. Она моя жена, я ее люблю.
– Можно подумать, я – нет! – рассердился Федор. – У человека может быть несколько жен, другой сестры не появится. У самого сердце болит. Поговорим с ней! Строго! Упорядочим график дежурств, исключим самые легкие случаи…
– И отпуск! – потребовал Крайнев. – Месяц!
– Неделю!
– Я обещал Насте море. Недели мало!
– Десять дней. Придется перенести ряд операций.
– По рукам! – согласился Крайнев.
– Возьми! – протянул Федор конверт. – Не беспокойся, добровольно дали. Можно сказать, силком всучили. У меня в центре поборы запрещены. Вам на отпуск.
– Ладно! – согласился Крайнев…
На дворе стоял ноябрь 2008-го, мировой финансовый кризис был в разгаре, в банке ни за что не отпустили бы Крайнева в отпуск. Но незадолго до разговора с Федором состоялся еще один. Крайневу позвонил Нестерович и пригласил в центр. Однако в кабинете директора родственника не оказалось. Из-за стола встал незнакомый мужчина лет сорока пяти, среднего роста, с заметной военной выправкой. Лицо его показалось Крайневу знакомым. В то же время он мог поклясться, что не видел этого человека раньше.
