– Да мне на это как-то… – индифферентно брякнул я, – все равно же не знаю этих людей.
– Голосуйте за Ивана Кузьмича. Он бывший летчик, очень хороший человек, воевал! Очень честный.
– А голова у него варит?.. Ой, хотел сказать, что для председателя нужны всякие разные другие качества…
– Ну, что вы! – почти обиделась соседка. – Иван Кузьмич будет очень хорошим председателем! Он честный, правдивый и порядочный! Везде порядок наведет. Теперь все будут вовремя платить за уборку подъезда.
С этой уборкой тоже была увлекательная тема. Споры шли уже давно, и даже мне стали известны, поскольку их результаты время от времени появлялись в качестве объявлений на доске информации. Иногда читал эти дацзыбао. Те, из жителей, что обитали одни, безответно вопрошали: «А с какого это бодуна я должен сдавать за мытье столько же, сколько мой сосед, у которого трое детей, две собаки и хронические гости? Или соседка с нижнего этажа, у которой пять кошек? Разве мусорю больше них?» Вроде как справедливо и как бы правильно, но есть в этом какая-то дряннота. Может, это просто привык или воспитан как-то не так, но ни за что не стану препираться из-за копеек, дабы не калечить нервы себе и окружающим. Впрочем – окружающим как раз можно. Сказано сдать, значит, сдам. В моем основном доме не так. У нас всё это как-то более упорядоченно что ли, или централизованно, чем в этих старых многоэтажках, где двери с кодовыми замками появились несколько лет назад.
– Ладно, пусть будет Иван Кузьмич, – сказал я успокоительным тоном. – Распишитесь тогда за меня, ладно?
– Этого нельзя делать, вы сами должны! – возмутилась Антонина Ильинична.
– Да бросьте вы! – с подкупающей непосредственностью сказал я, махнув рукой. – Я вам доверяю. Поставьте там какую-нибудь закорючку другими чернилами, и все! Вы же меня хорошо знаете!
– Ну, как же так… – сконфузилась соседка.
– А мы никому не скажем! – произнес я с заговорщицким видом. – Это будет наш маленький секрет! А то устал зверски и мне сейчас не до подписи…
Ей давно уже было известно, с моих слов, что ночами у меня какая-то важная (возможно секретная!) работа на другом конце города. Кстати соседи – это хорошо знакомое такое явление. Они вообще большие любители вмешаться, в любом мире, в любой стране. Поэтому не хотел оставлять тут свою подпись. Мало ли что…
Отделавшись от излишне любезной соседки, отпер свою железную дверь, вошел, задвинул крепкий засов, снял куртку и глянул в зеркало, висевшее напротив входной двери. Оттуда на меня скучно смотрел плохо побритый человек с растрепанными волосами, серыми глазами, в не очень новом растянутом свитере и старых джинсах. Ничего особенного. Среднее лицо, средний рост, средний вес… таких людей вы встречаете постоянно и никогда не запоминаете их внешность. Одежда тоже средняя. Я не любил выделяться из толпы. Как там, в Божественной комедии у Данте? «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу»? Скорее уж в сумрачной прихожей. Нажал локтем на выключатель, в тот же момент лампочка перегорела. «…Утратив правый путь во тьме долины». Ага, теперь придется вкручивать новую.
По-моему самый неправдоподобный эпизод любого фильма – это когда главный персонаж, вернувшись к себе домой, первым делом задумчиво прослушивает автоответчик. Или неторопливо наливает сок из холодильника. Или садится на диван и включает телевизор. Или компьютер.
