Перед самым рассветом я плюнула на это бесполезное занятие и встала с кровати. Одернула невесомые шторы и открыла окно, впуская в комнату прохладный апрельский воздух. Тонкая полоска света на востоке предвещала безоблачный день, а легкий ветерок – весеннее тепло и приятную погоду.
Мое внимание неожиданно привлек звук смыкающихся створ раздвижной двери, а потом тихие шаги. Дэрил выступил из предрассветной тени и направился к своему “мустангу” с идеально отполированным капотом, который приветливо мигнул фарами хозяину. Рано же у него началось утро… Вампир выглядел свежим и отдохнувшим, будто проспал без задних ног как минимум двенадцать часов.
Из вчерашней одежды на нем была лишь кожаная куртка с одиноким сложенным крылом на спине.
Он уже приготовился открыть водительскую дверь, как вдруг обернулся в сторону дома и поднял глаза наверх. Туда, где стояла я. Наши взгляды встретились на каких-то несколько секунд, и я резко отпрянула от окна, сконфуженно скрываясь за занавеской. Как глупо! Кровь прилила к лицу, а сердце билось в груди, словно целый оркестр барабанов, наверное, даже вампир внизу слышал этот набат. Так не хотелось, чтобы он решил, что я шпионю за ним, или что-то замышляю в его отсутствие, но похоже, ничего уже не поделать.
Кое-как уняв бешеное сердцебиение, я с удовлетворением услышала, как колеса шуршат по гравийной дорожке.
Что же за дела такие у Дэрила на рассвете? Нужно расспросить его, когда он вернется, ведь скорее всего, это связано со мной.
Я вернулась к кровати, но уже без особых надежд заснуть. Мысли постоянно крутились вокруг того, для чего вампир привел меня в свой дом. Не знаю, как я справлюсь с ролью Циары, но выбора у меня нет. Слишком всё стало сложно.
Выбрав самый древний на вид дневник вампирши, я включила торшер на прикроватном столике и открыла первую страницу.
Пора нам познакомиться поближе, ведь скоро именно ее отражение я буду видеть всякий раз в зеркале.
Удивительно, но о времени, пока она была человеком, в дневнике не было написано не слова. Будто с превращением в вампира девушка решила начать жить заново, но, как я предполагала, так это и работает: сначала смерть, потом новая жизнь.
Несколько страниц пострадали от воды, и чернила на них расплылись в одно мутно-черное пятно, но потом я разобрала строки:
“Я вижу, как мои слуги умирают в муках от болезни, которую чернь прозвала чахоткой. Они выхаркивают кровь, внутренности, сгорают от лихорадки и отходят в мир иной быстрее, чем солнце совершает свой полный цикл и садится на западе. Я благодарю брата, за то, что он всегда со мной, и создателя, который наградил меня даром бессмертия. И сожалею о том, что в эту пору так тяжело найти прислугу с крепким здоровьем и чистой кровью. Жаль, Гейб не предупреждал меня ранее о том, что поиск еды может занимать недели…”
Забавно, я перечитывала этот отрывок из дневника Циары три раза, и с каждым разом ненавидела ее всё больше. От эпидемии люди гибли целыми семьями, голодали и становились похожи на призраков себя прежних, а ее заботило лишь то, что для поиска еды ей придется оставить свой замок, который вампирша с такой любовью обставляла.
Очень много текста, написанного ее мелким убористым почерком, было посвящено ежедневной рутине. Людям, с которыми она встречалась явно и тайно. Нарядам, которые она примеряла или отвергала. И крови, которую она вкушала, порой даже не таясь. А еще она часто упоминала брата. Очевидно, Циара питала к Дэрилу очень сильные чувства, которые сама даже не понимала. Своего создателя она тоже упоминала, и тоже в ее словах сквозь строчки можно было прочесть восхищение и любовь, но всё же не так, как к брату.
