А потом один из визитёров поднял вверх пистоль и жахнул прямо в потолок. Все замерли, не донеся еду до рта, а один толстяк даже свалился с лавки.
Из задранного дула курился дымок. С потолка досыпа́лась крошка. Троица ухмылялась. А стрелок наслаждался произведённым эффектом, обводя медленным взглядом залу корчмы.
Это был долговязый мужчина за сорок. На жёстком складчатом лице жили своей жизнью неожиданно добрые глаза. Щёки украшали клоки щетины. Одет он был в коричневую кожаную жилетку, чёрную рубаху и штаны с подтяжками.
– Надеюсь, не помешали, – сказал он хрипло, – Мы буквально на минуту. Решим один деликатный вопрос и продолжайте жрать. Меня тут все… почти все знают. Репутация моя тоже известна. Я не трачу зря чужое время и не создаю людям неприятностей сверх того, что они сами заслужили.
– Верно, – донеслось от столов, – Лентай спуску не даёт, но и не беспределит.
– Вот меня и представили для тех, с кем я ещё незнаком, – ухмыльнулся гость.
В одном из визитёров К. узнал вчерашнего поэта, которого выпроводил из корчмы по просьбе хозяйки. Лицо толстяка было торжествующим, особенно когда среди посетителей он отыскал взглядом К. Лентай перехватил его взгляд и кивнул:
– У тебя две минуты, Зильбер.
Поэт надутым павлином проследовал к администратору.
– Верни перо, – толстяк указал на шляпу К., за ленту которой действительно было воткнуто перо, выроненное поэтом.
– Зачем оно тебе? – К. перекатил зубочистку, которую сжимал в зубах, – Пойди во двор да поймай курицу. Там перьев – на целую роту писарей хватит. А то и на полк поэтов. Или не догонишь?
Зал захохотал. Похоже, Зильбера в городке не очень-то и любили. Несмотря на все поэтические таланты. Толстяк побагровел:
– Следи за языком, чужак. А то как бы его тебе не укоротили.
– Ты, что ли?
– Найдётся, кому.
– Вот если этот кто-то вдруг найдётся, пусть сам и приходит. Что касается тебя… Знаешь, существует такая штука – зубная паста. Её намазывают на щётку и чистят зубы, чтобы изо рта не воняло.
Снова хохот, который местами сопровождался аплодисментами. Ухмылялся даже Лентай, который непринуждённо уселся прямо на стол, смахнув чью-то порцию, а теперь с любопытством наблюдал за происходящим. Его мордовороты всё так же подпирали входную дверь.
Растерянный Зильбер обернулся на Лентая, будто совета просил. Тот развёл руками, не переставая лыбиться – дескать, а при чём здесь я? Проблемы твои – вот и решай. Мы тебя привели, слово дали. Теперь всё сам.
– Отдай… те перо. Оно мне дорого.
– Нет.
– Оно приносит вдохновенье.
– Вот и спасибо. Воспользуюсь. Давно хотел написать одной даме, да всё слов не находилось.
Мужики, неизбалованные представлениями, даже подались вперёд – чем кончится? Неужто обойдутся без мордобоя?
А главные актёры этого импровизированного театра стояли друг напротив друга. Курчавый усатый толстяк с лицом заискивающим и злобными да К., скрестивший руки на груди и поигрывающий зубочисткой во рту.
– Но это грабёж!
– Неужели? Вы, сударь, покидая в прошлый раз сие заведение, забыли перо, действительно похожее на это. Его куда-то замели при уборке. А это скромное украшение у меня на шляпе – совсем другой предмет. Никакого отношения к вашей утрате он не имеет. Вопросы есть?
– Ээээ.
– Тогда пошёл вон. И чтобы больше я тебя здесь не видел.
К. развернул толстяка, ухватил за шиворот и поволок к двери. Остановить его никто даже не пытался. У самого выхода администратор разгладил толстяку помятую одежду и довершил проводы молодецким пинком, который и отправил наглеца на улицу.
