Химиосити - страница 9

Дома тем временем пошли попроще – без архитектурных изысков, но яркие, разноцветные. На узеньких балкончиках – плошки с цветами. Стены увивает то ли плющ, то ли виноград. Здесь, видимо, жила публика попроще, но нормальная, с достоинством.

Верёвки с бельём, впрочем, были натянуты прямо на улице.

Кто-то выбивал ковёр на перекладине. На К., который благоразумно переместился на тротуарчик для невыросликов (какое мерзкое слово! Будто создано для дискриминации), люди-горы откровенно и недобро косились.

Издеваться здоровилы начали позже, когда карта привела путешественника уже в откровенные трущобы, где дома были как будто слеплены из того, что попалось под руку, а местные ходили в драной одежде не по размеру:

– Эй, полупокер! Ты чо здесь забыл?

– Обана, крысолов! У меня завелась крыса. Иди поймай. Фас!

– Мальчики, интересно, а он умеет вкусно отлизывать?

– Проверь, чо.

– Слы-ы-ышь!

Перильца к тому времени исчезли, и тротуар сделался общим – выщербленным и в кучах мусора, который гоняло ветром туда-сюда.

Несколько раз путешественника то ли намеренно провоцировали, то ли пугали. Стоит этакая гигантская образина, курит или трындит с размалёванной шалавой и вдруг как побежит на К. Будто растоптать хочет.

Всякий раз он отскакивал с выставленным вперёд ножом. Конечно, для здоровил это не оружие а так – иголка. Но в среде подонков волей-неволей уважают тех, кто способен огрызаться. Поэтому великаны останавливались в нескольких шагах, указывали на К. пальцем и довольно ржали:

– Ты смотри, воинственный карлик!

– Когти показывает.

– Ольфенсо, да ты наклал в штаны! Фу! Я тебе больше не дам.

– Не лает, значица кусается.

Но при этом отдельные маргиналы некоторое время следовали за путешественником в отдалении, чем изрядно его нервировали.

Впрочем, быстро отставали.

К счастью, гиблые места длились недолго, и вскоре К. вышел в более цивилизованные кварталы.

До пансиона Матушки Зззз К. добрался уже в темноте – усталый, голодный и злой.

Суммарно – как чёрт.

Ночлежка, сложенная из коричневого кирпича – кирпича нормальных размеров, – прилепилась прямо в арке к торцу здоровильского таунхауса, крыша которого терялась в ночной темноте. Гостиница же была высотой как нормальное двухэтажное здание, и привычные пропорции согрели сердце усталого путешественника. Первый этаж с большими окнами был отделан морёной древесиной. Над многоскатной крышей светились неоном буквы «Z-z-z». Пусть здоровила с лёгкостью мог потрогать крышу за конёк, для К. это был нормальный дом, в который хотелось зайти. С которым хотелось познакомится поближе.

Буквы мерцали и зудели – почему-то весьма уютно. Из исторического альманаха К. знал, что когда-то так обозначался сон. К. зевнул и, спрятав карту в чемодан, толкнул деревянную дверь, над которой был натянут полосатый тканевый козырёк непонятного в темноте цвета.

Дверь оказалась запертой, так что пришлось позвонить в сиплый колокольчик. Секунд десять ничего не происходило, а потом дверь отъехала в сторону, и К. заметил, какая толстая и прочная эта дверь, и насколько широкие у этого дома стены.

Прямо крепость какая-то.

К. вошёл. Внутри пахло луком, жареной картошкой и мясом. Рот наполнился слюной.

Помещение было мягко освещено. Растрескавшиеся деревянный потолок напоминал шоколадную плитку. Над дверью нависала гипсовая рогатая голова, похожая на охотничий трофей. Справа на помосте с перилами громоздилось старенькое пианино. Над ним на стене висел портрет какого-то мужчины с бульдожьими щеками и недобрым взглядом. Слева от помоста располагались несколько столов с лавками. На одной развалился взъерошенный усатый пузан.