Хиона - страница 29

Затем троица свернула направо, улица была полна разномастных людей. На одной территории спокойно расхаживали торговцы, путешественники, беженцы, полицейские и военные, мусульмане и христиане и хиониты. Последних концентрация в таких местах была гораздо больше, чем в остальных районах. Повсюду творился хаос, созданный огромными группами людей.

– Махди, ты же отсюда, из этого района, верно? – спросил Адри.

– Правильно, я здесь вырос, знаю здесь каждый угол. Мои родители, как и родители Омара были беженцами и здесь они жили, наша семья осела здесь, Омару повезло больше, – прокомментировал Махди.

– Нашей семье помогла мусульманская община в Иберисе, я с центра полиса, – ответил Омар.

– Ты теперь не здесь живёшь? – спросил Адри у Махди.

– Конечно, нет. Теперь я военный и живу в казарме в военной части на востоке города.

– Кстати, оружие не запрещено в полисе, но, если человек ментально болен, оно у него изымается. Твой нападавший очевидно болен, ведь так? – настойчиво спросил Махди.

Адри понятия не имел, но угрозы подростку расправой, это не было очевидным решением.

– Да, я уверен, что он болен, – ответил Адри.

– Вот и славно, нам налево, – сказал Махди.

– Держись рядом с нами, жители трущоб могут быть очень агрессивными, – сказал Омар.

Адри знал про это. Жизнь в трущобах часто означала сталкиваться с постоянным угнетением и притеснением со стороны других горожан. Ксенофобия процветала, и несмотря на её иррациональность, она проникла в сознание большинства. С течением времени хионизм нашёл своё место и абсолютную поддержку именно среди населения трущоб.

Они свернули с широкой улицы и опять попали в узкий коридор между двух рядом стоящих зданий. Чем дальше они отходили от центра города, тем больше появлялось домов, больше похожих на трущобы, но не являющихся ими по факту. Встречались и полуразвалившиеся строения из серого камня, без окон и без входных дверей, в которых также жили люди. И вот спустя время они попали в те самые трущобы, нанизанные в несколько этажей деревянные и железные самодельные строения, уходившие ввысь на несколько метров. Трущобы были извилисты и тесны. Узкие аллеи, наклонные стены полуразрушенных каменных зданий, словно прижатые друг к другу, создавали впечатление, что мир здесь сжат до предела. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь этот густой слой бесконечно нагромождённых домов.

Большинство зданий в трущобах выглядели заброшенными и разрушенными. Отсутствие средств на обслуживание и ремонт оставляло следы времени на стенах и крышах, облупленные кирпичи, заколоченные досками окна, обвалившиеся стены. Всё это создавало мрачную и унылую картину. Город не мог обеспечить жильём каждого новопришедшего к ним, поэтому многие оставались здесь, перебиваясь случайными заработками в городе. Однако здесь каждый пытался помогать друг другу в обмен на такую же помощь или услугу.

Казалось, что найти обидчиков среди всего этого хаоса невозможно. Однако Омар и Махди одели жетоны в виде орла, что означало их принадлежность к военной касте. Немного злоупотребляя властью, они расспрашивали местных жителей. Кто-то неохотно отвечал, кто-то даже с пристрастием сыпал свои жалобы на условия проживания. Впоследствии оказалось, что нападавшие отличались своим поведением и в своём районе. Они воровали и угрожали своим соседям. Несколько жителей охотно рассказали про них и даже показали направление, где они могут обитать. Троица отправилась дальше вглубь узких кварталов. Они сняли свои жетоны, во время разговора показывать своё военное положение не стоит – это было личная просьба.