Пришлось, конечно, повозиться, но результат мне понравился. Если бы я вздумал снимать шлем, то потерял бы уйму времени – после удара голова Багура распухла, а лицо отекло.
Зато сейчас шлем можно было с лёгкостью снять, но… зачем?
Я, наоборот, прикрыл забрало стражника, и мы с фон Аэром перенесли его на ближайшую койку – Багуру для полноценного восстановления требовалось отдохнуть, как минимум, полчаса.
Затем, судя по валу пациентов с колющими ранами, наши отбросили псов со стены, а потом и вовсе наступило затишье.
Фон Аэр, пользуясь передышкой, отпросился у меня на стену, и я, не раздумывая, его отпустил – самому было интересно, как идут дела и к чему нужно быть готовым.
Вместе с магиком лазарет покинула большая часть пациентов – мол, они и там могут посидеть, а сейчас самое подходящее время, чтобы освободить койки для своих товарищей.
И я согласился, признавая актуальность идеи.
Хоть в душе теплилась надежда, что песьеголовые отступят, давая нам так необходимую передышку, но здравый смысл подсказывал, что сейчас – лучшее время для финального штурма.
А значит, скоро в лазарете будет не протолкнуться от носилок с ранеными.
В итоге, в здании остались трое тяжёлых мечников и Багур. Причём все четверо находились в беспамятстве – так силы восстанавливались лучше всего.
Я, размышляя, каким будет следующий ход псов, прибрался на скорую руку. В том, что атака будет, я и не сомневался, вот только что это будет – нежить, призванные шаманами духи или повторный штурм?
Ведь, благодаря своим неживым воронам, враг осведомлён о наших силах… Да и вообще…
Додумать мысль мне не дала ввалившаяся в лазарет четвёрка воинов.
Причём, судя по их аурам и внешнему виду, мужики были здоровы, как быки, и на них не было ни одной раны.
Не знаю, сколько бы я ещё на них смотрел, соображая, на кой чёрт они припёрлись ко мне в лазарет, но один из них, не обращая на меня внимания, указал на Багура мечом:
– Вот он, мужики! За живого Шизор платит пять сотен, а за его голову триста!
Пока я в шоке наблюдал за удивительной наглостью заявившихся ко мне шавок Лар'Тарго, самый высокий из них прогудел:
– А что с пацаном?
– В расход его.
В расход? Меня?!
Посох сам собой оказался в моих руках, а по телу пробежала злая дрожь.
Спускать такую наглость? Да чёрта с два!
Длинный ещё что-то говорил, но я уже не слушал.
Шрам резануло тянущей болью, а время немного замедлило свой бег. Все чувства обострились, и мне в нос ударил резкий запах пота, жадности и… страха.
Длинный и Крикливый так и излучали жадность и беспринципность, а вот остальные стражники всё же понимали, что делают что-то неправильное.
Ну, а раз так, можно попробовать до них достучаться…
Посох с гудением вспорол воздух и врезался пяткой прямо в грудь самому разговорчивому бойцу. Сила удара была такова, что его, словно пушинку, бросило на стену.
Я целил в дверной проём, но и так, в принципе, вышло неплохо.
Стражник мало того, что смачно впечатался в стену спиной, так ещё и сполз по ней в лучших традициях голливудских фильмов.
И я очень сомневался, что говорливый воин сумеет самостоятельно подняться на ноги. Слишком уж отчётливо хрустнули его рёбра и шея – кузнецу придётся повозиться, чтобы стянуть с него чуть помятый шлем.
Первым в себя пришёл Длинный. Он выплюнул грязное ругательство и бросился на меня с клинком наперевес.
Несмотря на свою жадность, дураком Длинный не был, и увиденное заставило его действовать осторожно.
